Почти все книги были уже розданы, когда к клубу подошел Миндубай.
— Что там тракторы, — сказал он. — Пусть мои загадки отгадают. За каждую по две книжки можно выдать.
— А книжки уже кончились! — зашумели ребята.
— Выходит — я опоздал? Жалко. А без книжек не хотите?
— Хотим, хотим! — хором отозвалась детвора.
Миндубай, довольный, что оказался в центре внимания, хитро прищурился, погладил свою жиденькую бородку.
— Ну, тогда держитесь, начинаю! У одной старушки тысяча колючек.
— Еж, — не скрывая разочарования, — ну уж и загадки, — хором ответили ребята.
— Верно! — удивился Миндубай. — Ну, да это легкая была. А вот вам потруднее: большой, как котел, кричит, как шайтан. Ну? Что? Попритихли?
— Свинья, — уверенно сказал Чапай.
— Не попал, сынок, не попал. Ну, кто знает? — Доброе лицо старика осветилось улыбкой: нет, не во всех делах молодые впереди стариков.
Ребята молчали. В самом деле, чему же быть как не свинье?
— Ладно, подумайте, а пока вот вам еще одна загадка: в черных сапогах с белым хвостом. Что это?
— Индюк.
— Собака.
— Мимо, — ответил дедушка Миндубай. — Сорока это. А ну, слушайте дальше: не жар, не огонь, а обжигает.
— Крапива, — дружно и обрадованно крикнули дети.
— Правильно! Теперь давайте по-другому: кто подряд отгадает пять загадок, тот получит большую премию — сразу две книжки.
— А где вы их возьмете? — напомнили ребята. — У шефов-то они давно кончились.
— Это уж наше с шефами дело. Может, пойдем в магазин да купим. Ваше дело отгадывать.
Но никто не смог отгадать все пять загадок кряду.
— Эх, вы! — искренне сокрушался Миндубай. — И чему вас только в школе учат?
Когда ребята разошлись, Миндубай пригласил шефов к себе на птицеферму. Омар и Аркадий пошли со стариком, остальные разошлись по другим делам.
— Каждый день получаем по полторы тысячи яиц, — по пути хвалился Миндубай перед гостями. — Работаем хорошо. Зря, что ли, наши портреты в райцентре на Доске почета висят? Дела шли бы еще лучше — да вот беда — автопоилки на птичнике до сих пор нет. И все из-за председателя: не понимает он, что и курица — птица, она не только есть, но и пить хочет.
Тимбаев записал в блокнот жалобу Миндубая, пообещал потолковать с председателем о пользе автопоилки.
У входа на птицеферму их догнала молодая крупная мужеподобная женщина. Она подошла к шефам, каждому протянула руку, грубоватым голосом представилась:
— Роза Алтынбаева, зоотехник. Будем знакомы.
И тут же рассказала о себе: в колхозе «Азамат» работает недавно, только в прошлом году окончила ветеринарный институт. Вчера на вечере услышала от шефов о бригадах коммунистического труда, это ее очень заинтересовало. Хотелось бы и в их колхозе со временем организовать такие бригады.
— Почему со временем? — перебил ее Тимбаев. — Разве сейчас у вас мало передовых людей? Одних коммунистов да комсомольцев сколько!
— Пока об этом мы можем только мечтать, — отрезала Роза. — Я — комсомолка, мне ли не знать о положении дел в колхозе.
— Что же вам мешает, Роза? — мягко спросил Тимбаев.
— Многое. И прежде всего — пережитки прошлого. Они даже среди молодежи имеются.
— Вот как! — удивился Тимбаев и повернулся к Миндубаю. — А вы утверждали обратное — молодежь не чтит традиций и законов своих дедов.
— Так оно и есть. Да ты спроси кого хочешь из стариков. Все подтвердят.
— А в чем же, Роза, выражаются эти пережитки? — решил уточнить Иштулов.
— В том, что мужчины к своим женам относятся с феодально-байских позиций. Женщины работают в колхозе, сами управляются в домашнем хозяйстве… Но никого из них не увидишь в клубе. Там одни мужчины отираются. А среди них много коммунистов, комсомольцев.
— Может, у женщин есть дети? — высказал догадку Омар.
— Ну, а как же? У некоторых даже по двое-трое.
— А ясли, детский сад есть в колхозе?
Роза оскорбленно отмахнулась:
— Откуда?! На собрании колхозники требовали, чтобы строили. Но наш председатель и слушать не хочет. Он считает, что пока трудодень нужно укреплять. А остальное не к спеху, успеется.
Тимбаев снова что-то записал в свой блокнот, сказал:
— Вот и выходит, что дело здесь не в байских традициях, предрассудках. Просто матерям не на кого оставлять своих детей. А вы, милая Роза, чересчур строги к мужчинам, — он примирительно улыбнулся.
— Не думаю, — широкое, темное от загара лицо Розы побагровело: для этой женщины стало привычкой ни в чем не уступать мужчинам. — Может, пройдете со мной на ферму?