Мурзайкин, полный благородного негодования, сел. Он был доволен собой, ибо давно усвоил, что самый верный способ защиты — нападение. Пусть теперь Чигитов и Иревли оправдываются. Им уже не до обвинений. Да и кто им поверит? Всякий разумный человек поймет — наговаривают на директора из чувства мести за его прямое, нелицеприятное выступление.
— Кто следующий? — спросил Архип Прокопьевич.
Встал Леонид Васильевич Иревли. Он спокойно сказал:
— Я не буду доказывать, что главный инженер Чигитов не имеет никакого отношения к моему назначению. На должность редактора заводской многотиражки меня направил Вутланский горком партии. Мурзайкин не покривил душой в одном: он действительно не хотел, чтобы я работал на одном заводе с ним. У него есть для этого серьезные причины. Но сейчас разговор не о них. Фельетону о главном инженере я не дал ходу, потому что в нем извращаются факты, вся вина сваливается на одного Чигитова. В то время как непосредственными виновниками являются инженер по технике безопасности Альдиаров, заведующий складом горюче-смазочных материалов, дежурный заправщик. К такому выводу пришла комиссия, занимавшаяся расследованием обстоятельств несчастного случая. Как было выяснено, существует инструкция, подписанная главным инженером Чигитовым, в которой сказано: «категорически запрещается отпускать горюче-смазочные материалы без накладной, а также не в специальную тару».
Далее там говорится, что люди, не сдавшие техминимум по ГСМ, не должны допускаться к работе на складе горюче-смазочных материалов.
Между тем на должности заправщика работает девушка, которая почти не знакома с правилами обращения с огнеопасными жидкостями. При поступлении на работу она даже не была проинструктирована Альдиаровым по техминимуму. Именно она и отпустила ведро уайт-спирита пострадавшему, у которого, кстати сказать, не было ни талона, ни накладной, ни даже разрешения заведующего складом. Так скажите, в чем же состоит вина главного инженера? Имел ли я моральное право печатать сфабрикованный на него пасквиль?
— В том, что он обязан следить за работой всех своих подчиненных, — вставил Мурзайкин, — и за все их недоделки, промашки отвечать головой. А фельетон, Леонид Васильевич, ты обязан был напечатать. Таков закон нашей демократической печати. А потом коллектив обсудил бы его и решил, кто прав — Чигитов или Кокки.
— Умно было кем-то задумано, — заметил Иревли. — Значит, публично оклеветать человека, а потом пусть он оправдывается. Нет, Иван Филиппович, демократичность нашей печати состоит не в том, чтобы печатать клеветнические статьи…
И тут с места раздался испуганный голос Георгия Кокки:
— Как же так получается, Иван Филиппович? Вы-то мне говорили, что Сергей Кириллович никаких инструкций по пользованию горюче-смазочным материалами не разрабатывал, не давал — я и поверил.
— Вот как! — неискренне усмехнувшись, отозвался Мурзайкин. — Я виноват? Он, человек с высшим образованием, писал, а я, выходит, виноват за то, что там что-то не соответствует действительности. Чай, не детский сад.
Все поняли, какую роль в этом деле сыграл Иван Филиппович.
Рядом с Кокки сидел Аркадий Иштулов.
— Ты чего это? — шепотом спросил он Георгия. — За Галину мстишь?
— Да нет… При чем тут она? — виновато ответил Кокки. — Между ними, оказывается, никогда ничего и не было. Она-то целилась, да промахнулась. Нужна ему такая… Не в том дело…
— А, понятно, как и нас с отцом квартирой соблазнял… — сообразил Аркадий.
Кокки дипломатично промолчал и возвел глаза на выступающего Иревли.
— Теперь о моральном облике Сергея Кирилловича… — продолжал редактор многотиражки. — Сам факт, что молодой мужчина живет вдали от жены порождает нездоровый интерес, подозрения. Но как можно ставить в вину человеку лишь то, в чем он бездоказательно подозревается?
Присутствующие удивленно переглядывались, недоуменно вскидывали плечи.
Аркадий ткнул соседа в бок:
— Георгий, а ну повтори сейчас же то, что ты мне сказал.
Кокки, виновато озираясь по сторонам, отодвинулся от Иштулова, пообещал:
— Я потом скажу, выступлю.
— Автор говорит, что и в этом вопросе его ввели в заблуждение, — крикнул Аркадий.
— Ха-ха, — опять напоминал о себе Мурзайкин. — Ну, кто же поверит, что молодой мужчина по нескольку месяцев постится? Ну, не Галина так Марина или Ирина, а кто-то у него есть, должен быть, если он… нормальный здоровый человек.