Засыпая, Кируш все еще слышал, как за перегородкой обиженно шептала женщина: «Разбойник, мне скучно»…
Утром Кируша разбудила хозяйка постоялого двора:
— Ты разве чай не будешь пить? Самовар скоро остынет.
Оказывается, и на жестких нарах можно долго и сладко спать. «Когда устанешь, и полено покажется пуховой подушкой», — говаривали в деревне.
Солнце стояло высоко, в доме было удивительно тихо и пусто — все разошлись по своим делам.
Кируш вышел на кухню, умылся и сел за стол, к пузатому самовару. Старуха подала ему кусочек сахару, сказала:
— Если и сегодня будешь ночевать здесь, котомку оставь мне, я ее в чулан уберу. Небось с каким-нибудь делом приехал, по учреждениям придется бегать, а с котомкой неприлично. В прошлое воскресенье на лугах, за городом, началась ярмарка. Обязательно побывай там. В памяти останется. Я вот хоть и стара, а вчера сходила. Чего там только нет! Разве только куриного молока. Такой славной ярмарки я после революции еще не видывала.
Позавтракав, Кируш отдал старушке свой мешочек, в котором лежали полотенце с мылом и пара белья, поблагодарил ее за советы и вышел на улицу.
Было тепло и солнечно. По деревянным тротуарам куда-то спешили люди. Горожан, красиво и легко одетых, не спутаешь с приезжими. Крестьяне, несмотря на теплую погоду, как правило, обуты в лапти. Женщины в платках, на головах мужчин войлочные шляпы или шапки. И все с котомками за плечами.
Городские дома также куда выше и красивее деревенских, даже деревянные. Каменные же, хотя их очень немного, кажутся совсем уж сказочными дворцами. Впрочем, дворцами они и были — до революции в них жили именитые купцы.
В центре города, около садика, обнесенного новой оградой, Кируш остановился. Ему хотелось прочитать, что было написано на огромной афише, прибитой у входа в парк:
Но Кирушу пока не до цирка. Ему нужно как можно быстрее получить путевку на учебу.
Белокаменное здание обкома комсомола оказалось неподалеку. Кируш с замирающим сердцем открыл высокую тяжелую дверь с резными металлическими ручками и в нерешительности остановился. Пол просторного вестибюля так блестел, что в нем отражались столы, стулья, стоящие вдоль стен, огромные кадки с большими, как деревья, цветами. Как же пройти по такому полу в его запыленных солдатских штиблетах?
Стоя у порога, Кируш начал поправлять ремень, одергивать выгоревшую и вылинявшую гимнастерку.
— Вам кого, товарищ? — вдруг услышал он. Из кабинета напротив вышел по-городскому одетый парень. У него было доброе лицо, ласковые, внимательные глаза.
— Я Чигитов Кирилл… из Элькасов. Приехал за путевкой на рабфак.
— Пройдите к инструктору обкома, вон в ту комнату.
Кируш достал из кармана гимнастерки письмо Ятманова и, держа его в руке, вошел в ту дверь, на которую ему указали.
Человек, сидящий за столом, покрытым зеленым сукном, выслушав его, ответил:
— Ты опоздал, на рабфаке давно начались занятия!
— Меня направил товарищ Ятманов. Он сказал, что меня все равно допустят к занятиям, если вы дадите путевку.
— На учебу могли допустить две недели тому назад, и то, если бы ты выдержал приемные испытания.
— Что же мне теперь делать?
— Возвращайся домой. В этом году на рабфаке и так перебор. И на будущий год не зевай, приезжай пораньше.
— Я и так выехал сразу же, как только сказал товарищ Ятманов.
— Ты кем там работал? — поинтересовался инструктор.
— Председателем сельского совета.
Видно было, что инструктору обкома очень хотелось помочь Чигитову. Он сбегал к заведующему отделом сельской молодежи, позвонил директору первого чувашского рабфака, но и это ничего не дало. Кируш понял, что здесь ему могут посоветовать только одно — вернуться в Элькасы. А ему ехать туда не хотелось и теперь уж совсем не потому, что он был смещен с должности.
Теперь этой неприятности он больше не придавал особого значения. Да и какой он в самом деле председатель! Ни знаний, ни жизненного опыта, ни умения. А ведь приобрести все это — в его силах.
Оказавшись на улице, Кирилл перешел на противоположную сторону, постоял в тени огромного клена и, не зная, что предпринять, уныло побрел к набережной. У пристани стоял белый пассажирский пароход. Он следовал до Нижнего Новгорода. А что если сесть на него и поехать в Нижний, а оттуда в Москву? А там… Не может быть, чтобы в таком огромном городе, в столице страны, он не устроился на учебу!