Каким чужим, затерявшимся в этом огромном городе вдруг показался себе Кируш! Стоило ли ему сюда ехать? Кто его здесь ждет? Кому он тут нужен?
Гляди-ка, уже вернулся его трамвай номер три и идет в ту же сторону, куда и ему нужно… Выходит, напрасно он поторопился сойти.
Но вновь сесть в трамвай он не решился: был обижен на кондукторшу. Поправив за плечами мешок, Кируш решительно зашагал за трамваем, только что пронесшимся мимо.
Казалось, что люди, проходящие по тротуару, знают, почему он идет пешком и какая досадная история с ним приключилась.
«Вот деревенщина!» — должно быть, думают все.
Он решил пока никого не спрашивать, как пройти к Большой Полянке. Вот дойдет до конца этой улицы, тогда можно будет и обеспокоить кого-нибудь вопросом. Десять минут, двадцать, тридцать, а конца улицы все еще не видно. Чего доброго, опять пройдешь нужное место. Миновав еще квартал, Кируш окончательно выбился из сил и остановился перед красивым, опрятным домом, выкрашенным в желтый цвет. Из парадного, опираясь на посох, вышел старичок в белом костюме. Остановив на Чигитове свой добрый понимающий взгляд, он поинтересовался:
— Вам кого, молодой человек?
— Далеко ли отсюда до Большой Полянки, — спросил Кируш, растроганный участием пожилого незнакомого человека.
— Недалеко, — охотно ответил старичок. — Но тебе, товарищ, лучше бы сесть на трамвай. Вероятно, приехал учиться? Издалека? Не из Татарии?
— Нет, из Чувашии. Хочу пока поступить на завод.
— Ну, ну, — одобрил москвич. — Вон видишь, стоят люди, это остановка. Садись на трамвай под третьим номером и как только кондуктор объявит — «Серпуховка» — сходи. Это четвертая остановка отсюда. Билет стоит семь копеек. Мелочь-то у тебя найдется? — и полез в карман своего белого пиджака.
Кируш поблагодарил старичка за внимание, заверил, что деньги у него есть, и заторопился к трамвайной остановке.
Встреча с добрым человеком так подняла его настроение, что и погода стала казаться не такой уж пасмурной и город не настолько уж чужим и неприступным.
Нет, что ни говори, а Москва хороша. Куда до нее столице Чувашии! Зря земляки хвастаются, что Чебоксары — вторая, Москва, зря, и напрасно он этому верил.
Подошел трамвай, Кируш, все еще обиженный на кондукторшу, раздумывал, стоит ли в него садиться.
Вскинув глаза на то место, где она должна стоять, он вдруг увидел мужчину с кондукторской сумкой через плечо. Это было для него открытием. Значит, по этому маршруту ходит не один трамвай! А он-то, глупый, волновался, боялся встретиться с кондукторшей, ставшей для него почти ненавистной. С легкой душой Кируш вошел в вагон, купил билет, попросил кондуктора сказать ему, где выходить. И, подняв котомку, прошел поближе к передней площадке. Очень скоро он услышал:
— Серпуховская площадь. Большая Полянка. Вы слышите, молодой человек? Вам выходить!
Чигитов был растроган. Кондуктор, как и тот вежливый старичок, уважительно назвал его молодым человеком, заботливо, несколько раз повторил, что ему нужно выходить.
У Кируша почему-то сразу расправились плечи, выпрямилась спина. Он почувствовал себя полноправным гражданином огромного, прекрасного и все еще немножко таинственного города — Москвы.
Ему хотелось всем делать добро. Выходя из трамвая, он помог старушке вынести корзину с чем-то очень тяжелым. Поддержал женщину, входившую в вагон с ребенком на руках. Его сердечно благодарили.
В сердце Кируша не осталось ни капли обиды, даже на ту кондукторшу, — откуда в самом деле ей знать, что он впервые в этом городе…
От полноты счастья не хотелось думать ни о том, что в кармане звенело несколько последних монет, ни о том, что ему негде приклонить голову.
Кто знает, как отнесется к нему студент Мурзайкин. Может, он и разговаривать не станет с незнакомым человеком.
Чигитов с замирающим сердцем поднялся на четвертый этаж общежития рабфака, где, как ему сказали, находится комната, в которой живет Иван Мурзайкин.
Постучавшись, он открыл дверь и увидел невысокого круглоголового паренька в городском костюме. Стоя у зеркала, тот завязывал галстук.
— Мне бы Мурзайкина. Ивана Мурзайкина, — робко произнес Кируш. Его поразило безразличное и даже высокомерное выражение лица студента.
— Это я, — не меняя позы, ответил Мурзайкин. — Кто такой? Чего надо?
Кируш, не зная, можно ли пройти, поставил котомку у ног, объяснил, кто он, зачем приехал в Москву и по чьему совету. И протянул руку с письмом Анатолия.
— Так-так, — важно произнес Иван, не проявив ни малейшего интереса к посланию друга. — Значит, земляк. Значит, хочешь жить и работать в Москве? А тебя что же, Чебоксары не устраивают?