— В таком случае, завтра принеси с биржи индивидуальный наряд, без этого я не смогу тебя оставить, — услышал он в ответ.
А кто ему выпишет наряд, если он не студент? Пришлось довольствоваться трехдневным заработком — одним рублем восьмьюдесятью копейками. Но долго ли на них протянешь!
Мурзайкин посоветовал ему обратиться в чувашское постпредство:
— Возможно, они окажут тебе какую-нибудь помощь.
Кируш и сам давно хотел повидаться с чувашами, живущими в Москве. Нужно было ему зайти и в редакцию газеты «Чувашский крестьянин».
Теперь для этого самое подходящее время.
Через час Кируш стоял у огромного дома неподалеку от Красной площади. Сбоку от широкой двери висела табличка, на которой по черному золотыми буквами было написано: «Постоянное представительство Чувашской АССР при Президиуме ВЦИК».
Прежде чем взяться за блестящую массивную ручку двери, Чигитов немного постоял, огляделся, подумал, что он скажет важному начальнику, когда войдет к нему в кабинет.
Из постпредства вышли два человека, несомненно, чуваши. Кируш хотел спросить их, принимает ли постпред, но те, не обратив на него внимания, прошли мимо, затерялись в толпе.
«Что будет, то и будет», — решил он и с силой потянул на себя дверь. Она распахнулась неожиданно легко и бесшумно, Кируш осторожно притворил ее и оказался перед другой такой же дверью. Растерявшись, остановился. В помещении стоял шум как на сходке. Это еще больше поразило парня. Он был уверен, что в постпредство сидит один человек, и там тихо и спокойно, как когда-то при нем в сельсовете. В большой комнате стояло несколько столов, было многолюдно.
Машинистка, сидевшая ближе всех к двери, спросила Чигитова, к кому он и по какому делу. Не дослушав его сбивчивых объяснений, показала на низенького человека, сидевшего за соседним столом:
— Поговорите вот с этим товарищем.
Кируш приблизился к человеку, на которого указала машинистка, но тот разговаривал с кудрявым, хорошо одетым мужчиной, развалившимся в кресле, и на него не обращал внимания. Его окликнул моложавый служащий из-за стола напротив:
— Товарищ, подойдите сюда. Садитесь. Вы по какому делу?
Кируш рассказал ему о своем бедственном положении и о том, что хотел бы поступить на работу, но его никуда не берут, потому что он не член профсоюза.
— Стремиться в город — это неплохо, — немного помолчав, сказал тот. — Но в настоящее время мы не сможем помочь вам устроиться на работу в Москве. Езжайте домой. Денег на дорогу мы вам выделим. Сколько стоит билет до Чебоксар?
Кируш был разочарован. Он и мысли не допускал о возвращении в деревню.
— Мне хотя бы временно куда-нибудь устроиться, — умоляюще произнес он.
— Я уже сказал, в этом мы вам помочь не сможем, — отрезал служащий. И, обратившись к машинистке, распорядился: — Дайте этому товарищу бумагу, пусть напишет заявление. — И опять Кирушу: — Придет постпред, я попрошу его выделить вам денег на дорогу.
Когда Чигитов подошел к машинистке, она, подавая ему лист бумаги, сообщила:
— Постпред сегодня вернется только к вечеру. Может, вы завтра зайдете?
Кируш, только из вежливости взяв бумагу, пообещал:
— Хорошо. Я зайду завтра. — И выскочил на улицу. «Не нужны мне ваши деньги, и никуда я отсюда не поеду, — думал он. — В деревне воробей не погибает с голоду, не пропаду в Москве и я».
В этот день Мурзайкин вернулся домой раньше обычного. Подойдя к Кирушу, он дружески потрепал его по плечу, спросил:
— Ты сколько языков знаешь?
— Чувашский — раз, русский — два, мордовский — три…
— Хватит, — остановил Чигитова Иван, весь сияя. — Пошли.
— Куда?
— Скорее надевай свои штиблеты. До шести нам нужно добраться до Средне-Кисловского. — Он развернул перед Кирушем газету «Вечерняя Москва». — Видишь? Нашлась для тебя работа.
Кируш прочитал объявление:
«Книжному складу Центриздата требуются рабочие, знающие не менее двух языков народов СССР (татарский, башкирский, чувашский…). Зарплата — 46 рублей в месяц. Адрес…
— Я же не член профсоюза, — заметил Чигитов. — Меня не примут.
— Если дали объявление, — значит примут, — заверил Иван. — Ты готов? Пошли!
Мурзайкин удивительно легко ориентировался в Москве: они пересаживались с трамвая на трамвай, несколько кварталов пробежали пешком, пересекли какой-то двор и, наконец, остановились. Иван, взглянув на наручные часы, вытер рукавом лоб, покрытый бусинками пота, облегченно вздохнул: