Кируш оскорблен до глубины души. Кто дал право Анатолию так унижать Харьяс! Да знает ли он, какая она чистая и гордая… Но какой смысл толковать об этом с Яндураевым, выйдет новый скандал, да и только.
Чтобы не отвечать на его болтовню, Кируш сделал вид, что сильно заинтересовался замысловатой росписью вазы, стоящей на комоде.
Еще одно неуважительное слово о Харитоновой, он встанет и уйдет.
Яндураев, поняв настроение гостя, снова заговорил о профессиях:
— Знаешь, давай вместе поступим на машиностроительный факультет. Вдвоем и учиться будет легче, и работать…
— Я уже решил идти в геологоразведочный.
— Тебя, конечно, теперь могут принять и в институт журналистики — работаешь в редакции… Там тебе будет легче, чем во втузе.
— Из редакции я ухожу.
— Да что ты? С Иревли не поладил?
— Перешел на дневное отделение рабфака.
— Это дело! Одобряю! Живу же я на одной стипендии, проживешь и ты. И вообще: что такое — журналист?! Вот инженер — совсем другое дело. Помню, когда я еще работал в редакции, пошел в поликлинику. Молоденькая девушка стала заполнять на меня амбулаторную карту, спросила — кем работаю. Я сказал — «журналист», и она записала — «регистратор». Скажи я — «инженер» — такой ошибки не вышло бы. На твое место Иревли кого хочет посадить?
— Приглашают, кажется, Харьяс, но она едва ли согласится.
— Опять Харьяс! Можно подумать, что на ней свет клином сошелся!
Кируш сделал вид, что не понял Анатолия, и стал расхваливать свою будущую специальность:
— Я хочу быть одним из тех, кто откроет несметные богатства в недрах земли в Чувашии, на Урале, на Кавказе, в Сибири, на Дальнем Востоке. Это такое счастье — всюду побывать, все изведать, принести пользу людям!
— Если так — тебе лучше поступить в институт цветметзолото, — посоветовал Анатолий. — Уж если ты решил что-то искать, ищи золото, — по крайней мере самый ценный металл.
— Самое ценное — железо, — возразил Кируш. — Государство, у которого много железа, считается самым сильным и богатым…
— Что ты сделаешь из железной руды, если не будет топлива? — заметил Яндураев. — Я считаю, что важней железа — каменный уголь и нефть. Вообще же у геологоразведчиков — собачья жизнь. Все время скитаться там, где еще не ступала нога человека. Нет, это не по мне. Другое дело — инженер… Пришел с работы — принял душ, отдохнул, сходил в кино или театр, а то с друзьями посидел в ресторане… И культурно, и приятно. Нет, я не дурак, жизнь инженера ни на какую другую не променяю.
— Ты, дорогой, всегда думаешь только о собственной выгоде, — ответил Кируш. — А нужно жить для того, чтобы быть полезным людям.
— Разве инженер не заботится о человечестве? Он изобретает машины, которые облегчают труд человека. Или возьми Циолковского. Он хочет построить ракеты, на которых люди полетят на другие планеты. Разве это не благородное дело?
— И все же самое благородное дело на земле — это строительство бесклассового общества.
— Согласен. Но для строительства коммунизма нужны образованные люди! И если говорить о жизни каждой отдельной личности, то все зависит не от того, какой институт окончен, а от того, какую склонность в дальнейшем проявил человек, — ни с того, ни с сего занесло Яндураева. — Окончив полиграфинститут, можно стать управляющим трестом, индустриальный — председателем горсовета, после планово-финансовой академии — лектором.
— Но агроном, какие бы склонности ни проявил — врачом не станет.
— Правильно, врачом может и не стать, но кто возьмет на себя смелость утверждать, что его не изберут депутатом или на какую-нибудь руководящую должность?!
Чигитов, утомленный этим бессмысленным разговором, махнул рукой:
— Я говорю, что дважды два — четыре, а ты — споришь: нет, семью семь — сорок девять.
И встал из-за стола. Но Анатолий еще не выговорился:
— В прошлом веке были Онегины, Печорины, Рудины, — так называемые «лишние люди». Теперь рождается новое сословие, что ли, вечных студентов. Из рабфаков они идут в институты, из институтов — на курсы повышения квалификации, потом — в разные там академии. Всю жизнь учатся. Не знаю как ты, а я им не завидую. После института я сразу же поеду в Чувашию. Первое время поработаю инженером, а там, может быть, и продвинусь по служебной лестнице…
— А я и не подозревал, что ты мечтаешь о карьере руководителя.
— Почему не мечтать? На производстве я уже поработал. Выходец из крестьян, о себе в анкетах пишу — «рабочий». Чем не подхожу? Конечно, в Москве рассчитывать на высокий пост едва ли возможно, а в Чебоксарах, я уверен, добьюсь достойного положения.