Уга, дрожа от холода, выскочила из-под брезентовой накидки, побегала вдоль саней, подошла к рабочим. Те посадили ее в самый центр образовавшегося круга.
— Я ведь не одна, — сказала она. — Там тетя Харьяс и Кирилл.
— Здесь места хватит для всех, — отозвался кто-то. — Чем больше народу, тем теплей.
Но Харьяс, беспокоясь о профессоре больше чем о себе, подвела его к своим саням, помогла снять енотовый тулуп, а Кирушу пальто и, постелив все это в затишье, приказала мужчинам лечь. Те, послушно, как дети, подчинились ей, прижались друг к другу спинами. Харьяс прикрыла их сверху своей брезентовой накидкой, сама присела рядом.
— Только не спать, — строго сказала она. — Если будет одолевать сон, о чем-нибудь говорите. Сказки рассказывайте.
— Сказка на воротах, загадка на столбе, — вспомнил Кирилл чувашскую пословицу. Но профессор и на нее не отозвался.
Мужчины, окружавшие Угу, о чем-то говорили и беспрерывно курили. Девушка не вытерпела, прикрикнула:
— Вы что, хотите, чтобы я задохнулась дымом? Сейчас уйду от вас.
Ей ответили сразу несколько человек:
— От дыма теплее становится!
— Дым сон прогоняет.
— Дым от простуды оберегает!
К утру пурга утихла. Небо прояснилось, показались звезды. И хотя было еще совсем темно, люди зашевелились. Стали запрягать лошадей, расходиться по своим саням. Наконец, тронулись.
В морозном воздухе звонко раздавался скрип полозьев, храп продрогших коней, голоса людей.
На востоке занималась заря…
У околицы Вутлана геологов встретила толпа. Среди нее выделялся коренастый человек, одетый по-городскому.
Чигитов тотчас узнал его. Это был Ягур Ятманов, председатель Чувашского Центрального совета народного хозяйства.
Он отделился от людей и побежал навстречу геологам. Около саней, в которых сидели Петр Петрович, Кирилл и Уга, Ятманов остановился. На его лице были и радость, и гнев.
«Как ты мог допустить, чтобы профессор подвергался такой опасности? — говорил его взгляд, брошенный в сторону Чигитова».
— Сейчас мы напоим вас, Петр Петрович, чаем, можно и в баньке попариться, если не возражаете, а потом уложим спать, — заботливо сказал Ятманов, помогая профессору выйти из саней. — Правда, у нас здесь черные бани. Но, по мнению врачей, они имеют даже некоторые преимущества: хорошо дезинфицируются дымом, то есть более гигиеничны.
— Какая баня, какой сейчас сон? Я прекрасно выспался! — заявил Верхоленский, готовый немедленно приступить к работе. — Нам дорог каждый час. Позавтракаем, и за дело.
— Где вы ночевали? В какой деревне? — удивился Ятманов.
— В поле ночевали. И представьте, не хуже, чем в гостинице, — улыбнулся профессор и показал на Харьяс. — Разве с такой хозяйкой пропадешь.
Ягур укоризненно посмотрел на свою землячку, но ничего не сказал. Харьяс слегка подтолкнула Чигитова: «Чего он злится?»
Кирилл, также не чувствуя за собой вины, только пожал плечами.
К лучшему дому деревни, отведенному для Верхоленского, почти одновременно с геологами и Ятмановым подъехали еще две подводы с медиками и старшим волостным милиционером. Ягур отозвал врача и фельдшера в сторонку и попросил их сделать все возможное, чтобы профессор не заболел.
— Кроме того, проверьте все, что будет подано на стол. Птица должна быть свежей, доброкачественной, калорийной. В общем, вы отвечаете за его здоровье.
Пока профессора опекали медики, Ятманов приказал Мурзайкину никого к нему не пускать, а сам с Чигитовым и Харитоновой пошел в сельский Совет. Здесь он превратился в того властного и требовательного Ятманова, который несколько лет тому назад отстранил от занимаемых должностей Кирилла и Прагуся.
— Отдаете ли вы себе отчет в том, какое ответственное дело поручило вам чувашское правительство? — заговорил Ягур, сев напротив Кирилла и Харьяс. — Профессор Верхоленский первый ученый, который еще в царское время заинтересовался геологическими богатствами Чувашии и открыл их. А вы его чуть не заморозили в степи! Кто дал вам право рисковать жизнью такого человека?! Зачем вы повезли его в поле, навстречу ночи и бурану? Почему не дождались меня? Ведь в Москве вам было сказано, что я встречу профессора в Элькасах, без меня вам не следовало делать ни одного шага!
— Это не мы профессора повезли в поле, а он нас, — попыталась возразить Харьяс.
Ятманов не удостоил ее даже взглядом и продолжал отчитывать, главным образом, Кирилла.
— Так вот, Чигитов, ты был хорошим солдатом, но плохим руководителем. Таким, как я вижу, и остался. Ничему не научился, опять не оправдал моего доверия. Поставить под удар жизнь профессора Верхоленского! Смотри, чтобы подобной безответственности больше не было! Иди, ты свободен, а с Харитоновой мне еще нужно поговорить.