— Что мне делать? — спросила я.
— Немедленно уезжать!
Кругом кипит возмущение, громко говорят, кричат о предательстве, о том, что „капитаны первыми сбежали с кораблей“, да еще прихватили с собой ценности. Начинают вспоминать и перечислять все обиды, притеснения, несправедливости, зажим, бюрократическое издевательство чиновников, зазнайство и самоуверенность партийцев, драконовские указы, лишения, систематический обман масс, газетную брехню подхалимов и славословия…
Неужели может держаться город, у которого такое настроение? В очередях драки, душат старух, давят в магазинах, бандитствует молодежь, а милиционеры по двое — четверо слоняются по тротуарам и покуривают:
— Нет инструкций».
Профессор Леонид Тимофеев отмечал в дневнике: «Настроение подавленное и критическое. Киев, говорят, наутро после вступления немцев уже имел правительство, в котором оказались и члены Верховного Совета. Вероятно, то же будет и в Москве… Говорят о либерализме немцев в занятых областях. В украинском правительстве профессор Филатов и артист Донец. Говорят, что во главе московского правительства значится профессор Ильин, знакомый москвичам и в свое время высланный в Германию… Меня некоторые знакомые пугали, что если я останусь, то должен буду войти в правительство — это нелепая идея».
В Москве не топили, обещали начать отопительный сезон с 15 декабря. Закрылись поликлиники и аптеки.
«Уже ни один телефон не работал, — записал в дневнике писатель Аркадий Первенцев. — Позвонили в ЦК партии. Ни один телефон не отвечал. Только телефонистки, несмотря на грядущую опасность, оставались на местах. Они не имели собственных или государственных автомобилей. Они не имели права покинуть посты. Только важные лица сбежали».
В учреждениях отделы кадров жгли архивы, уничтожали личные документы сотрудников и телефонные справочники.
«На улице холодно, ветрено, мокрые хлопья снега, пронизывающая сырость. Что-то сжигают, да так спешно, что полуобгоревшие листы бумаги вылетают из труб, лежат на асфальте… Решили уничтожить все бумаги, относящиеся к электричеству. И все служащие старательно жгли и рвали карточки абонентов. В Москве 940 тысяч счетчиков, на каждый имеется несколько картонных карточек с указанием сумм, подлежащих уплате, фамилии и адреса.
Если бы эти документы и достались немцам, они им ничего не сказали бы секретного! Но все же это все разорвано, причем у рвавших руки были в мозолях, а собрать потом плату за сентябрь, октябрь и начало ноября оказалось невозможно, так как неизвестны показатели счетчиков, записанные в последний раз и уничтоженные».
Когда Екатерина Фурцева вернется в столицу и ей все это начнут рассказывать — за плотно закрытыми дверями кабинетов, самой поразительной окажется история о том, как потеряли действительно секретные документы, которые никак не должны были попасть в руки врага. Секретариат горкома и обкома партии распорядился вывезти их из Москвы:
«Эвакуации подлежат все учетные карточки членов и кандидатов в члены ВКП(б), книги регистрации учетных карточек, книги учета и выдачи партийных билетов и кандидатских карточек, протоколы заседаний бюро, пленумов горкомов, райкомов, МК и МГК ВКП(б), протоколы районных партийных собраний и собраний партактива, документы секретной переписки и учетные карточки членов ВЛКСМ».
Отдельным постановлением распорядились эвакуировать личные дела на номенклатурных работников. Остальные документы партийного архива — сжечь. И что же? Некоторые сотрудники обкома и горкома партии убежали из столицы и 17 октября вечером были уже в безопасности, в Горьком. Свой багаж они прихватили с собой, а казенный потеряли.
На следующий день, 18 октября, заместитель наркома внутренних дел Иван Серов доложил Берии: «Сегодня, в 15 часов, при обходе тоннеля Курского вокзала работниками железнодорожного отдела милиции было обнаружено тринадцать мест бесхозяйственного багажа. При вскрытии багажа оказалось, что там находятся секретные пакеты МК ВКП(б), партийные документы: партбилеты и учетные карточки, личные карточки на руководящих работников МК, МГК, облисполкома и областного управления НКВД, а также на секретарей райкомов города Москвы и Московской области».
Иначе говоря, перепуганные насмерть сотрудники московского партаппарата, спасая свою шкуру, бросили на Курском вокзале самые секретные материалы. Если бы немцы вошли в город и эти ящики попали в руки гестапо, все оставшиеся в городе видные члены партии были бы обречены на уничтожение.