Спасения от налетов искали в метро, где ночью укрывалось двести-триста тысяч москвичей. В шесть вечера, не ожидая сигнала воздушной тревоги, движение поездов прекращалось. Люди уже заранее с вещами собирались у вестибюлей. Беременная Екатерина Алексеевна Фурцева скрывалась от бомбежек вместе со всеми. Постоянные бомбежки изматывали. Это могло сказаться на ребенке.
Пятого сентября 1941 года недавние коллеги Фурцевой по ЦК комсомола обратились в ЦК партии: «Женщины с грудными детьми и больными (коклюш, грипп, корь и др.) размещаются в вагонах поездов. Женщины с детьми до двухлетнего возраста, как правило, размещаются на станционных платформах прямо на мраморном холодном полу. Остальные женщины с детьми размещаются в туннелях…
В туннелях сыро, температура 10–12 градусов. Дезинфекция нар и скамеек не производится, в результате на станциях „Парк культуры и отдыха“, „Красные ворота“ появились вши, клопы, тараканы. Вентиляция на станциях „Смоленская“, „Арбат“, „Коминтерн“ неудовлетворительная, воздух тяжелый и спертый… Уборных на станциях и туннелях недостаточно. Многие уборные находятся в антисанитарном состоянии. Нет питьевой кипяченой воды. В медицинских пунктах нет акушеров, хотя ежедневно в метро имеют место 8–10 случаев родов…»
В 1941 году на станциях столичного метро во время воздушных налетов родилось двести семнадцать детей. В метро навели порядок, условия стали лучше, но укрыться там во время бомбежек могли далеко не все москвичи.
«Воздушных налетов ожидали обычно к ночи, поэтому движение поездов метрополитена прекращалось с 8 часов вечера до 5 часов 30 минут утра. В половине девятого вечера двери метро открывались для детей и женщин с детьми. С собой можно было проносить одеяло, постельные принадлежности, детское питье. Для детей до двух лет в вагонах поездов ставились кроватки. Работали буфеты, на каждой станции была вода. Остальных в метро пускали лишь после сигнала воздушной тревоги, если оставались свободные места…»
Тем временем в городе шла массовая эвакуация. Сталин исходил из того, что немцы могут прорваться в столицу, поэтому придется эвакуировать правительство и все главные учреждения. Мало кто знал тогда, что он распорядился подготовить к взрыву основные промышленные предприятия и другие важнейшие объекты города. 8 октября вождь подписал особо секретное постановление:
«В связи с создавшейся военной обстановкой Государственный Комитет Обороны постановляет:
Для проведения специальных мероприятий по предприятиям города Москвы и Московской области организовать пятерку в составе:
Заместителя наркома внутренних дел СССР Серова (руководитель);
Начальника Московского управления НКВД Журавлева;
Секретаря МГК ВКП(б) Попова;
Секретаря МК ВКГТ(б) Черноусова;
Начальника Главного военно-инженерного управления Наркомата обороны Котляра».
На следующий же день, 9 октября, руководитель «пятерки» комиссар госбезопасности 3-го ранга Иван Александрович Серов представил Сталину список из тысячи ста девятнадцати предприятий города и области, которые предполагалось вывести из строя. Предприятия военного значения намеревались взорвать, остальные ликвидировать «путем механической порчи и поджога». 10 октября взрывчатые вещества были доставлены на предприятия, подлежащие уничтожению.
Взрывные команды в ожидании приказа приступили к тренировкам. Главный инженер старейшего в Москве хлопчатобумажного комбината «Трехгорная мануфактура» вспоминал: «Мы поджигали шнур и за время его сгорания должны были пробежать определенную дистанцию… Каждому исполнителю полагалось для проведения этой операции по пять секунд на четыре точки… Он должен был выйти из цеха через двадцать секунд, иначе погибнет…»
Уничтожению подлежали не только заводы оборонной промышленности, но и хлебозаводы, холодильники, мясокомбинаты, вокзалы, трамвайные и троллейбусные парки, мосты, электростанции, а также здания ТАСС, Центрального телеграфа и телефонные станции… Иначе говоря, жизнь в городе должна была стать невозможной.
Сталин предполагал, что если об этом станет известно москвичам, они могут помешать подрывникам. Поэтому саперные работы велись секретно. Практической подготовкой к взрывам занимались московские чекисты под руководством начальника столичного управления НКВД старшего майора госбезопасности Михаила Ивановича Журавлева.
В ночь на 15 октября Сталин подписал постановление Государственного Комитета Обороны «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». В последнем пункте говорилось: