— Футбольная команда уже была.
— Мы — баскетболисты! — браво гаркнул Толяна и поднялся на носки.
— Эта игра не популярная, — сказал дядя Коля и отвернулся от нас.
Команда рассыпалась.
— Ребя, за мной! — крикнул Толяна, и мы побежали в переулок.
Мы вскарабкались на крышу сарая. Отсюда двор кинотеатра был как на ладони. По двору с куском брезентового пожарного рукава расхаживал взад-вперед пожарник.
— Видали? — прошептал Толяна. — Сегодня у них оборона. Я иду к воротам и буду перелезать. Он кинется ко мне, а вы сигайте на крышу уборной, с крыши во двор и, как воробушки, фырь во все четыре двери.
— Надо подождать, чтоб кино началось, — подсказал Смирнов.
— Не учи ученого, понял? — сказал Толяна. — Ну, я пошел.
В кинобудке затрещал аппарат, голос диктора рассказывал о достижениях металлургического завода. Пожарник оглядел заборы и сел на лавку подремать. Тут, грохоча ботинками, на ворота вскарабкался и оседлал их Толяна.
— Фу! — сказал он. — Не киношка, а крепость.
— Слазь! — крикнул пожарник, хлопая куском пожарного рукава по брезентовым своим сапогам. — Слазь, кому сказал!
— А куда слазить? — поинтересовался Толяна и перенес вторую ногу на сторону двора.
— Я тебя! — взвился пожарник и кинулся к воротам.
— Пацаны! — махнул рукой Вава.
Я понял, что пришла пора действовать. Вскочил, прыгнул на крышу уборной и сразу вниз, на брусчатку. Ноги заныли от удара, но я кинулся вслед за Вавой к двери кинотеатра, нырнул под плотный занавес. Наступая на чьи-то ноги, метнулся по темному залу. Меня кто-то схватил за руку, дернул, и я оказался на свободном месте. По залу торопливо шел дядя Коля, всматриваясь в темноте в сидящих.
Я уставился на экран, а на экране футбольный мяч медленно-медленно перекатывался через белую линию футбольных ворот. Дядя Коля прошел мимо. Голос Вадима Синявского объявил: «И счет стал три — ноль в пользу команды ЦДКА».
На экране замелькали какие-то звезды, белые кадры, и начался фильм, да такой, какого я еще не видывал: «В сетях шпионажа».
Утром я пошел на Термолитовый поселок: вдруг Коныша встречу? И встретил. Сережка стоял в дверях парадного, а ребята из его команды бросали с пяти шагов мячи по его воротам.
— У вас три мяча! — воскликнул я в величайшем изумлении.
— Четыре, — сказал Коныш. — Четвертый спущен за ненадобностью.
Коныш разговаривал со мной, и сам ловил и отбивал летящие в него мячи.
— Тренируетесь? — спросил я.
— Тренируемся.
— А можно, я у вас буду?
Коныш левой рукой поймал один мяч, правой — другой и двумя мячами — третий.
— Запасным вратарем пойдешь?
— Пойду.
— Стоять будет Сережка, учти! — предупредил меня Ходунов.
Все это означало: ты будешь стоять за воротами, подавать мячи.
«Ну и ладно!»
Я пришел к этим ребятам, потому что они были настоящей командой. Они играли по всем правилам. Они не были хулиганами, они не воровали огурцов и не прорывались в кинотеатр без билетов. Мне хотелось поглядеть на настоящего вратаря, на дядю Коныша. Но главное, мне понравился Коныш: его парение в воздухе, когда он летел с мячом, его тоненький командирский голосок. Его белозубая улыбка.
— Согласен, — сказал я ребятам.
— В ворота! — приказал Коныш.
Глава вторая
За обедом отец сказал матери:
— А директор здешний, кажется, очень большой и очень ловкий жулик.
— Перестань! — Мама положила ложку и хлеб и вышла из-за стола.
— Разве я что-то сказал тебе оскорбительное? — Отец оттолкнул от себя тарелку, расплескивая на клеенку щи.
— Папа! — закричал я. — Мама!
Не любил их, ненавидел мою мать и моего отца, когда они кричали друг на друга. Глаза у матери становились кошачьими, а отец превращался в Ивана Грозного, ломал брови, стучал кулаком по столу.
Но ссоры не получилось. Мама вернулась за стол, бабка проворно вытерла тряпкой лужу на клеенке и налила отцу в тарелку горячих щей.
Отец постоял возле открытой форточки и тоже сел обедать.
— Я устала от твоих директоров, — сказала мама. — У нас уже большие дети, их нужно учить в хороших городских школах.
— Наверное, ты права, — сказал отец, и лицо у него было несчастное. — Я знаю, что родился Дон Кихотом. Но, ребята, другим я не смогу быть.
Он вдруг начал разговаривать с нами, со мной, с Эльбрусом, с Ниной.
— На минуточку!