- Ф-фух, отпустила.
Все трое направляются вон со двора и идут вдоль по улице, словно бы в ущелье между двумя рядами одинаковых панельных девятиэтажек, мимо одинокого кособокого киоска с витринами, заставленными разнокалиберными пивными бутылками и разноцветными пакетиками чипсов. "Урквел Пилзнера" и тут нет. Зато "Жигулевского" и здесь в избытке.
У Антона на лбу электронно-магические очки Одихмантьева. Периодически он опускает их на глаза и всматривается в окружающее. Следов магии мало, они практически незаметны. Только впереди по ходу движения, где улица вливается в поперечное, гудящее автомобилями шоссе, на высоте нескольких десятков метров дрожит на фоне неба яркая магическая точка, словно звездочка. Антон шагает в свою тень и вглядывается в непонятный объект сквозь Сумрак. Объект весьма мал и расположен довольно далеко, пожалуй, более слабый Иной просто не заметил бы его. Антону приходится потянуться к нему своим ментальным полем. При ближайшем рассмотрении оказывается, что это металлический шарик диаметром с пивную пробку, с выпуклыми стеклышками, глядящими наружу. А прикреплен он к обычному электрическому проводу, натянутому по диагонали над перекрестком между крышами двух домов. Только увидев подробности, Антон догадывается, что это что-то вроде миниатюрной видеокамеры, обозревающей перекресток и образующие его улицы на много сотен метров во все стороны света. И что, возможно, дежурный Ночного Дозора прекрасно видит всю троицу на одном из своих экранов.
Антон с озорной улыбкой машет дежурному рукой.
* * *
Машущая рукой человеческая фигурка удаляется и уменьшается, как будто невидимый глаз взмывает в небо.
Несколько мгновений, и перед нами вид с высоты нескольких километров, словно из самолетного иллюминатора. Город - огромное скопище крохотных коробочек-домиков - расчерчен крупноячеистой сеткой улиц и втиснут в удлиненный неравнобедренный треугольник между двумя серо-стальными речными рукавами. И по этим улицам, по кровеносным сосудикам городского организма сочатся струйки автомобилей и людей, почти все в одну сторону: из узкой вершины треугольника к его широкому, косому основанию.
Начинается быстрое и равномерное обратное снижение, масштаб укрупняется, домики вырастают, взгляд скользит вдоль одной из улиц, заглядывая в окутанные зеленой листвой дворы, и на этих улицах и в этих дворах уже можно отличить стремительные пузырьки автомобилей от медлительных человеческих капелек. Взгляд задерживается на одной из этих капелек, берет ее в прицел, "зуммирование" все ускоряется, дома и деревья разбегаются в стороны, оставляя на раскаленном асфальтовом пятачке одинокую растерянную фигурку. И с трех сторон к ней приближаются, волоча за собой длинные предвечерние тени, еще трое.
* * *
Это мальчик Коля, которого Антон недавно видел на вокзале. А приближаются к нему довольно странные личности.
Первая - это подросток лет 14-ти, самый обычный, каких тысячи и тысячи в любом городе - не особо рослый и не особо плечистый, белобрысый и белоглазый, сильно напоминающий "трудновоспитуемого" Афанасия из кинофильма "Семь нянек" или хулигана Гришки из "Приключений желтого чемоданчика". Держа руки в карманах и ухмыляясь, он приближается к Коле сзади.
Рядом с ним параллельным курсом движется щуплый мальчик лет 10-11, загорелый дочерна, кареглазый, лопоухий и вертлявый, похожий на обезьяну-мартышку. На нем грязная майка с короткими рукавами, драные засаленные джинсы и новые, ярко-белые кроссовки, явно на пару размеров больше, чем мальчику нужно. Он зачем-то постоянно скалится, и тогда становится видно, что несколько передних зубов у него отсутствуют.
Наконец, прямо навстречу Коле тащится странноватый тип неопределенного возраста с идиотски отвисшей губищей на неподвижном лошадином лице, болтающимися толстыми мускулистыми руками и рахитично-кривыми ножками.
Коля испуганно озирается в поиске путей к бегству. Путь вперед кажется ему более перспективным, поэтому Коля резко срывается с места и бросается наискосок, мимо длиннорукого урода, к выходу из двора. Но урод вдруг проявляет неожиданную прыть, тяжелыми скачками бросается наперерез Коле и сильным толчком в бок сбивает его на землю. А сзади уже набегает малолетний "мартышка", и злобно визжа "Убью! Получи, сука!" начинает бешено пинать Колю по спине и плечам, целясь в голову...
* * *
А Антон "сотоварищи" пешком перемещается по городу в направлении стадиона. Троица то движется по горячему тротуару улиц вдоль длинных многоэтажек, то пересекает заплатанные смолой мостовые проспектов, то, срезая углы кварталов, ныряет в затянутые пыльной зеленью дворы. Антон с любопытством формирует свой собственный образ города и его жителей. Да... это не Москва. Здесь нет бурлящего океана бестолково спешащих во все стороны сразу приезжих, не видно лупоглазых лиловых негров, не наблюдается европейцев в клетчатых штанах и с телекамерами. Не встретишь и маляров, красящих фасад здания, не столкнешься с вышедшим покурить на свежем воздухе из ближайшего министерства клерком, и не увидишь спокойно сидящую в тенистом скверике пенсионерку с томиком Гумилева... Впрочем, уличные скверики в этом районе города тоже отсутствуют, как не наблюдается и широких площадей, величественных архитектурных сооружений, памятников государственным деятелям и поэтам. Как-то здесь все обыденно и просто: бабушки катают коляски в чахлой тени дворовой зелени, стайка распаренных и расстегнутых старшеклассниц возвращается с пляжа, чумазые и босоногие таджикские дети выпрашивают деньги у водителей на перекрестках, в пенистой луже собственной мочи сладко спит на солнцепеке прямо посреди тротуара пьяный верзила... Да, это вам не столица!
А вот впереди и попутная группа молодых людей в зелено-бело-синих шарфах. Заметив ее, Одихмантьев всплескивает руками и с криком "ой, забыл! я сейчас!" бросается к стеклянным дверям яркого торгового павильона, утвердившегося на перекрестке двух оживленных улиц. Возвращается он через пару минут с двумя цветастыми пакетами, в которых что-то булькает.
- Ты же, наверное, обещал Марии больше не напиваться, - скорбно напоминает Симеоныч.
- Обещанного три года ждут, - гогочет в ответ Одихмантьев. Симеоныч сокрушенно качает головой.
А Антон в этого время отвлекся. Под его прищуренным взглядом давешний пьяный вдруг всхрюкивает, шевелит конечностями, встает на колени, ползет в сторону газончика. Лужа мочи на тротуаре буквально на глазах стремительно высыхает. Может быть, в этом виновата магия. А, может быть, просто жаркое самарское солнце.
* * *
Он слишком рано выпил первый свой стакан.
Его рвало, но не сдавался мальчуган.
Идешь к подъезду и ждешь подвох:
Булыжник сверху упадет.
И хорошо - не попадет.
А если на-обо-рот?
* * *
Вопреки нашим скверным ожиданиям, мальчик Коля жив и здоров, у него только разбита губа и испачканы пылью брюки. Он с обреченным видом сидит на скамеечке под деревом в том же дворе и в окружении давешних персонажей. Перед ним, поставив ногу на скамеечку, возвышается щуплый "Афанасий" и очень убедительно впаривает:
-... Вот ты говоришь "болельщик Крыльев". А много ли раз ты бывал на матчах? Один раз в прошлом году с отцом? Тебе сколько лет? Тринадцать будет через месяц? И ты все еще держишься за маменьку юбку? Тридцать восемь раз "ха-ха", да ты ж совсем жизни не знаешь!
- Понял, сука? - вдруг взвизгивает и взвивается с места "мартышка", порываясь с размаху двинуть Колю в ухо кулаком. Коля вскидывает руки и испуганно отшатывается.