- Ах, вы же сколько лет-то не видались! - Воскликнула Валентина Ивановна, приложив ладони к щекам. - И оба уже такие взрослые!
- И красивые, - добавил Фёдор вкрадчиво. Мать цокнула языком, но не сдержалась от улыбки.
- Особенно красивые, Федечка, это правда.
Голос у Фёдора как будто бы и не изменился: но стал более глубокий и сильный, хотя он так же разговаривал негромко, почти вкрадчиво; казалось, он совсем не умел кричать. Между тем, речь его всегда была уверенной, спокойной и ровной.
- Ну, вы пообщайтесь хоть, я пойду на огород. Алён, ты помнишь?
Девушка, пряча глаза в тарелке, кивнула.
Валентина Ивановна ушла. Фёдор проводил ее взглядом, а затем молча принялся разглядывать Алёну, у которой, к слову, кусок застрял в горле. Потупившись, она замерла на месте. Руки ее дрожали, лицо пылало, как будто она склонилась над костром. Откуда, с чего, почему такое волнение?!
- Сколько тебе лет теперь, Алёна?
Алёна тяжело сглотнула, по-прежнему не глядя на него.
- Семнадцать.
- А почему не смотришь на меня? Противен?
Он, конечно, и сам отлично знал, насколько абсурдно это звучит.
Так, Алёна совершила над собой поистине геркулесовское усилие посмотреть на него. Если и не в глаза, то хоть на нос можно посмотреть - он, впрочем, недурен. А если и не идеален, то нисколько не портит его внешность.
- А где ж шапочка твоя?
- Дайте доесть, - резко оборвала Алёна.
Он расхохотался.
- Я что, старик? Ну, спасибо, шапочка, вот как, значит, ты обо мне думаешь.
- Нет, - вырвалось у Алёны, - и... не называйте меня так.
- А ты старшим не приказывай. Кому здесь сто двадцать семь? Не тебе, уж точно.
Из этой шутки она поняла, что ему двадцать семь. Тот самый возраст, когда красота мужчины только начинает расцветать - и так до старости. Ах, какая несправедливость!
Конечно, Фёдор был не глупым человеком. По поведению Алёны было видно, что она еще чуждалась, стеснялась его, и ей просто надо привыкнуть. А пока бессмысленно ее журить - это только обидит ее. А ему этого, в самом деле, хотелось меньше всего.
- Никогда еще не видел, чтобы так ели борщ. Приятного аппетита.
И он вышел из кухни.
Алёна сидела в одиночестве еще десять минут. В голове эхом отражалось: «Приятного аппетита».
Ах, знал бы он, что после этих слов у нее закрутило в желудке!
Около часа Алёна и Валентина Ивановна работали на огороде: поливали, затем пололи. Обе рассказывали друг другу что-то интересное, шутили, смеялись и, в общем-то, наслаждались этим мгновением жизни.
- Знаешь, Алёнушка, - когда они сидели на заднем крыльце ее дома, потные, уставшие и оттого счастливые, заговорила Валентина Ивановна, - как я рада, что Фёдор приехал... Не могу объяснить... ты и не обязана понимать. Просто чувство такое.
- Какое?
Плотно поджав губы, женщина замолчала. Она смотрела на свои грязные ноги, искривленные шишками, и долго облекала мысль в стройное предложение.
- Я не видела его так долго, что не могу уже и счесть. Если скажу сейчас сто лет - получается, солгу. Но именно так и переживается долгая разлука с сыном. Понимаешь? Когда его рядом нет, я неустойчива. Я могу запросто насморк подхватить, могу уставать уже в десять часов вечера. Мигрень, ломота в теле. Все это, знаешь ли, зависит от нервов. А какие нервы, когда от тебя часть оторвали и забросили черт знает в какую точку света?
Алёна, внимательно слушая, обдумывала каждое слово Валентины Ивановны. По ее дрожащему голосу, слегка переменившему тон из-за волнения, можно понять, что женщину что-то очень сильно тревожит.
- Но ведь Фёдор приехал, - тихо сказала Алёна, - вы не должны ничего бояться. Радуйтесь.
Она всхлипнула, поднимая глаза на старую могучую яблоню.
- Когда я его еще увижу...
- Да что вы такое... - Речь Алёны оборвалась. Внезапно ей в голову ударила мысль, которую она сама так испугалась, что не стала озвучивать. - Разве он не приедет больше? И почему он так редко гостит у вас?
Она посмотрела на нее раскрасневшимися, но сухими, серыми глазами.
- Ты только не подумай превратно. И не сердись. Ведь он у меня... он у меня большой человек, Алён. Он отдал жизнь своему делу и не жалеет ради него ни времени, ни здоровья, Не забывает меня, звонит, когда время есть...
Валентина помолчала.
- Даже не знаю, как так получилось, что ему удалось вырваться ко мне. Ах, как я хочу, чтобы он побыл тут подольше...
У Алёны невольно ёкнуло сердце.
Ей ведь тоже этого теперь так сильно хотелось!
Правда, сама она пока этого не знала...
Некоторое время Алёна и Валентина Ивановна сидели в молчании, наслаждаясь тишиной и усталостью после труда. Алёна вдыхала запах сырой земли, сладкой клубники свежей травы. За забором то и дело проносился детский веселый крик, рев трактора и редко шум автомобильного мотора. На воре стоял две тысячи десятый год.