— Слушай, Федоша, — сказал ему Пётр Иванович, — Дай-ка ключи от телевизора, я Зое Егоровне не скажу. Не бойся.
Карпухин подумал минутку-другую. А потом махнул рукой:
— А, берите, я на эту квочку и не смотрю давно!
Пётр Иванович поблагодарил дворника, взял ключи и пошёл открывать телевизор.
Муравьёву достаточно было одного взгляда на поставщика Сумчатого, чтобы узнать в нём «своего» Альфреда. Даже чёрная полоска не помешала!
— Он! — выкрикнул старший лейтенант, посмотрев запись, — Точно, один в один — и лысина такая же!
— Нужно распечатать! — решил Пётр Иванович. — Кажется объявился «мужик» Поливаева!
Пётр Иванович остановил кадр, в котором Альфред получился лучше всего и перенёс изображение на компьютер. Распечатав его, Серёгин выключил телевизор и забрал свою кассету.
— Надо ключи побыстрее вернуть, — сказал он, закрывая дверь телекомнаты. — Я их у Карпухина добыл.
— О, да, — хихикнул Сидоров. — Достанется Федоту Евсеичу!
— Неохота подставлять старика, — Пётр Иванович умчался вниз, на первый этаж, чтобы отдать ключ.
Но не успел: Зоя Егоровна вернулась раньше. Она, правда, накупила море вкусностей. На её столе лежали три плюшки, плитка молочного шоколада, пачка печенья «Пчёлка» и порция мороженого. А в углу съёжился несчастный Карпухин. Зоя Егоровна надвинулась на дворника со шваброй наперевес, оскалившись, и почти что, рычала.
— Где ключи от телезала? — вопрошала она, потрясая своей шваброй.
Карпухин бормотал что-то и трясся, как осиновый листик.
— Ты хочешь, чтобы опять телевизер стянули?!
— Простите, Зоя Егоровна, — осторожно вмешался Серёгин.
— А? — обернулась техничка, опустив швабру.
— Представляете, Пётр Иванович, — захныкала она. — Карпухин снова ключ от телезала посеял…
— Это я взял, — сказал Пётр Иванович, протягивая ключи техничке.
— Что?! — подпрыгнула она, а потом вдруг обрадовалась:
— Ой, как хорошо, что это вы… А то я думала, он опять телевизер пропьёт…
— Тьфу! — буркнул Карпухин, вылезая из своего угла. — У меня уже пять лет, как язва — ни капли не можно! И потом — в милиции служу, где же мне воровать-то?
Пётр Иванович поднялся обратно, в свой кабинет, где его ждали Сидоров, Муравьёв и Усачёв.
— Я вот, что решил, — начал Пётр Иванович, разглядывая портрет того Альфреда, — Во-первых, нужно показать этого голубца нашему Поливаеву — может, узнает. А во-вторых нам необходимо съездить в Алексеевку к родителям Валерии, вдруг она у них? Я бы хотел узнать, кому она передавала информацию, может, с ним связаться можно. Ну и надо предупредить, всё-таки, этого Мильтона, что Чеснок ему бомбу подсунуть хочет! А сейчас, Саня, приведи-ка Сумчатого, — сказал Пётр Иванович Сидорову.
Лев Львович похудел. Его щёки не висели более, как два мешка. Живот подтянулся. Сумчатый был совсем грустный, уныло смотрел перед собой. Сидоров даже наручники на него не надевал: настолько он был смирный и вялый.
— Кроты, — прохныкал Сумчатый своё любимое слово.
— Хорошо, кроты, — согласился Серёгин и дал Сумчатому портрет лысого Альфреда.
Тот выхватил, уставился на него и фыркнул:
— Крот!
— Вы его знаете? — осведомился Пётр Иванович.
Сумчатый шмыгнул носом и пригладил редкие бесцветные волосики на макушке.
— Ага, — булькнул он. — Этот кореш мне бензин продавал за полцены. Он тоже америкашка, как и эти все «Росси — Ойлы» и так далее. Мэлмэном его звали, Альфредом. Он привозил мне бензин без налогов. И я знаю, что этот субчик как-то с Тенью связан, — заговорщицки прошептал Сумчатый, сощурив правый глаз. — Он тоже в подземелье лазил. Я случайно подсмотрел! И с Утюжарой болтал, как старый друг! Я спрятался, чтобы не заметили, и слушал. Так вот, он сказал, что даст Утюжаре бабки, чтобы он Тень замочил, вы представляете? Замочил! А Утюг не замочил! Он и снайпера подсылал. И козла какого-то на самосвале, но нет, не замочил! Тень как-то снайпера засёк и первым выстрелил, прикиньте? А самосвал ему только тачку помял. А сам он целёхонек!
Муравьёв и Усачёв тихо сидели в сторонке, внимательно слушая рассказ свергнутого «короля преступности», Сидоров снова поливал цветущий кактус.
— Скажите, — обратился к Сумчатому Серёгин. — А этот Мэлмэн не мог стащить вашу секретаршу?
— Неа, — замотал Сумчатый своей плешивой головой. — Он бы её не стаскивал, а просто замочил. Я, вообще, думаю, что это кто-то из ваших ментов стащил. Слишком уж это по-ментовски как-то. Братки так не делают.