— Лысый американец завтра придумает новый план устранения Тени, — сказал Чеснок Кашалоту. — Поедешь завтра со мной в мой офис, и, может быть, тоже кое-какую идейку подкинешь.
Вышибленный Кашалотом Грегор Филлипс вернулся к себе домой. Жил он небогато и неброско — в простой двухкомнатной квартире на третьем этаже пятиэтажного дома на улице Восточной в Калининском районе. Перед окнами у Филлипса торчала шумная девяносто пятая школа, а над головой жила многодетная соседка, чьи дети постоянно прыгали ему «по мозгам». Подходя к подъезду, Грегор Филлипс заметил, что около него крутится некая личность, смахивающая на побитую драную лисицу. Присмотревшись, Филлипс узнал «драную лисицу» — Эммочка, завёрнутая в коротенькую подмокшую косматую шубку. Он не хотел встречаться с этой не в меру нахальной и меркантильной особой — поэтому решил погулять пока по магазинам, дождаться, когда она уйдёт. Но Эммочка заметила Филлипса до того, как он успел свернуть за угол. Она поскакала к нему, колотя тротуар острыми высокими каблучками.
— Стой! — пискляво потребовала она, заставив Филлипса застопориться в грязном газоне.
— Чего? — недовольно буркнул Грегор Филлипс, смерив сырую Эммочку с испорченной причёской презрительным и недовольным взглядом.
— На улице я тебе не скажу! — зашипела Эммочка в лицо Филлипсу. — Смотри, сколько тут микроцефалов ползает! — она имела в виду обычных прохожих, которые иногда проходили по проходному двору Филлипса. — Пошли к тебе в квартиру.
— Ещё чего! — отказался Филлипс, отодвигаясь, чтобы не задохнуться в удушливом облаке тяжёлых, «вечерних» духов.
— Пошли! — настаивала Эммочка, тряся своим подмокшим мехом и брызгая в лицо Филлипса дождевой водой. — Я уже не прошу, чтобы ты придвинул ко мне зонтик.
— Растворись! — буркнул Филлипс, желая лишь одного — чтобы Эммочка провалилась в преисподнюю.
— Нет! — огрызнулась Эммочка, не собираясь никуда проваливаться. — Я смогу помочь тебе провернуть дело!
— Да-а? — саркастически протянул Филлипс, отойдя от Эммочки, которая упрямо и нагло лезла под его одноместный зонтик.
— Да, — кивнула Эммочка, не переставая пристраиваться под зонтиком Филлипса. — Мы же оба хотели прибрать Генриха Артеррана, ты забыл? — прошептала она Филлипсу прямо в лицо, обдав «морозной свежестью» «Дирола».
— Брысь! — буркнул Филлипс, убирая зонтик в сторону и не давая нахалке присоседиться под ним.
— Один ты с ним не справишься, как и я, — настаивала Эммочка и всё же присоседилась под зонтиком, загнав Филлипса в угол между стеной дома и низким серым гаражом. — У него кое-какой фокус в кармане. А я даже знаю, как он его получил, но тебе не скажу.
Филлипс подумал. Да, он не справится с Генрихом Артерраном в одиночку — слишком уж этот лис хитёр, силён, изворотлив, а так же — имеет слишком много связей для того, чтобы устроить ему, Филлипсу, «сокращение с работы». А Эммочка, несмотря на всю свою гадючью продажность, кажется, сможет ему помочь в его нелёгком деле.
— Ладно, — согласился Филлипс, разрешив «драной лисице» пребывать под своим зонтиком. — Идём, постелю тебе на… коврике у двери!
— Фырр! — обиженно фыркнула Эммочка и посеменила за Филлипсом, вытолкнутая из-под его зонтика на милость мокрой природы.
Глава 101. Возвращение при невыясненных обстоятельствах
Пётр Иванович и Сидоров ездили в Медицинский университет — добывать там новый адрес Анны Лютченко. С этим делом у них не выгорело: в деканате её факультета до сих пор пылился старый, бабушкин адрес — Лютченко не поставила никого в известность о своём переезде. Тогда Серёгин решил изменить тактику — пообщаться с подружками и одногруппниками Анны. Пётр Иванович тщательно изучил расписание занятий группы Лютченко и вместе с Сидоровым подкараулил всех нужных студиозусов, когда те возвращались в главный корпус университета с хирургической практики в больнице Калинина. Узнав, что в их ряды вклинился настоящий следователь из настоящей милиции, весёлые студенты оборвали все разговорчики и все разом состроили «рыбьи» глаза, мол, ничего не знаю, не спрашивайте. Лютченко среди них не было — Серёгин узнал бы её по фотографии. И тогда он стал спрашивать. Оказалось, что Анна не особо дружила с другими студентами. Личную жизнь она держала в тайне. О Светленко, вообще, не распространялась. И кроме всего прочего — уже неделю не приходила на занятия. Домашнего телефона у неё (вернее, у её бабушки) не было, а когда звонили на мобильник, то приятный голос автоответчика повторял: