Сержант понимал, что это всё — обман народа, чтобы народ покупал книги (в каталоге цена самой дешёвой книги равнялась ста двадцати гривнам), но такой выигрыш… При его милицейской зарплате сто тысяч — целый капитал, да ещё и квартира в Киеве… Сидоров недолго думая, заказал книгу «Тайны исчезнувших цивилизаций» (сто пятьдесят гривен), наклеил все наклейки, расписался, сложил купон заказа пополам и запихал его в «Конверт для ответа „ДА“». Сержант вышел из дому на час раньше, чтобы по дороге на работу заскочить на почту и отправить свой «Конверт…» в Киев.
На почте было всего два человека. Один — какой-то незнакомый старичок в белой матерчатой фуражке. Старичок стоял в кассе у закрытого окошка с надписью «Выплата пенсий» и что-то бормотал себе под нос. Второй посетитель сидел за столом и выводил адрес на конверте «По Украине». Сидоров присмотрелся и узнал в этом втором… следователя прокуратуры Зайцева. Сержант на цыпочках подкрался к Зайцеву и украдкой глянул через его плечо. Тот дописывал адрес: «Семиручко К. Н., ул. Революционная, д. 10, д. Верхние Лягуши, Краснянский р-н, Донецкая область, Украина, 83197». Сидоров выхватил из кармана ручку. На обратной стороне «Конверта для ответа „ДА“» он быстренько, на весу, нацарапал имя и адрес получателя Зайцевского письма. Так, чтобы следователь прокуратуры его не заметил, сержант покинул почтамт и выбежал на улицу. До райотдела было всего два квартала, но Сидоров поймал маршрутку и заплатил за проезд гривну пятьдесят. Выскочив на «Черёмушках», сержант бегом помчался по короткой дороге, через дворы. Примчавшись в райотдел, Сидоров разыскал Петра Ивановича. Серёгин возился с Шубиным. Казаченко по очереди приводил обитателей изолятора, а Пётр Иванович заставлял их опознавать Шубина. Никто из них — даже Крекер с Додиком его не узнали. Утюг по своему обыкновению заявил, что он — «приличный человек», Уж буркнул, что «не мочил такого, и вообще, вы мне его уже толкали, я не знаю». А Сумчатый пискляво взвизгнул:
— Крот!
— Сам ты крот! — огрызнулся в ответ Шубин.
Серёгин сделал вывод, что «дух штольни» не знает Сумчатого, раз так ему заявил. Сумчатый тоже, скорее всего, не знает Шубина, он всех обзывает «кротами» — просто так, потому что озлобился.
— Смотрите, ехидный какой! — подал голос Сумчатый, тыкая пальцем в сидящего напротив него Шубина. — Настоящий крот!
— Да, сам ты ехидный! — не выдержал Шубин. — Вон, толстый какой — не пахал, наверное, никогда! А я раньше…
Шубин внезапно замолк и застыл, будто бы его выключили, как робота. Серёгин взглянул на него и понял: выборочный гипноз! Глаза у него сделались такими же оглупевшими, как у Карпеца, когда его спрашивали о похищенном деле Светленко. Вот откуда такое «исключительное знание» Кашалота — ему внушили, что он должен его изобличить. Пётр Иванович вчера снова вызвал из Киева гипнотизёра — спасать Карпеца. Вот гипнотизёр и Шубина этого расколет, а так с ним бесполезно говорить.
Замученный перипетиями и баталиями, Пётр Иванович решил пока немножко отдохнуть и попить кофе. Он отправил Шубина в изолятор — пришлось и его подселить к Ведёркину, Крекеру и Сумчатому — и опустил кипятильник в керамическую кружку белого цвета с весёлым жёлтым смайликом. Пока кипятильник нагревал воду, Пётр Иванович полил из бутылки растения на подоконнике, подшил в распухшую папку «Дело № 37» протокол допроса Шубина и стал ждать, когда приготовится кофе. В коридоре слышались чьи-то бегущие и топающие шаги.
— Я кое-что нарыл! — выпалил Сидоров, неожиданно возникнув на пороге кабинета. — Вот! — и сунул под нос Серёгину свой конверт.
— «Конверт для ответа „ДА“. Спаси…» — начал читать Пётр Иванович.
— Да нет, вот тут, — Сидоров показал пальцем на свои записи.
— Да тут ничего не разберёшь… — сказал Серёгин, пытаясь прочитать каракули Сидорова.
Сержант рассказал Петру Ивановичу про то, как он видел Зайцева на почте.
— Так, значит, как называется эта деревня? — переспросил Серёгин.
— Верхние Лягу́ши, или Ля́гуши. Краснянский какой-то район. Вообще, странное название… Там что, лягушек полно? — хихикнул Сидоров.