— Хороший пёсик, — пробормотал Серёгин, нажав на звонок ещё раз.
— Не пытайтесь, не дозвонитесь! — прошамкали у него за спиной.
Пётр Иванович обернулся. Из квартиры напротив высунулась сухонькая старушка в голубом платочке.
— На юг они укатили! Месяц уже отдыхают, капиталисты задрипанные! Соседи вон, волкодава ихнего кормят!
— А Свеклухины? — спросил Пётр Иванович.
— А они вместе укатили, дружки ихние, понимаешь, соколик?
Значит, Пищенко и Свеклухин отпадают. Они уже месяц отсутствуют. Остаются ещё двое. Пётр Иванович незамедлительно поехал к очередному подозреваемому.
Серёгин едва разыскал их лачугу. Антошины жили в частном секторе на улице Зверькова, и их жилище даже трудно было назвать домом. Четыре щербатые, закопченные местами, стены. Вместо крыши — просто накиданный, как придётся рубероид. Одно окно забито фанерой, второе — заткнуто подушкой. В третьем сохранились остатки стёкол. В доме был пожар. Отчим нужного Серёгину Глеба Антошина, напившись, закурил в постели и поджёг дом. Забор был сломан. Через дыру Серёгин пролез во двор. Из-под ног следователя выскочила тощая полосатая кошка, неся в зубах крошечного белого котёнка. Пётр Иванович приблизился к дому, и постучал в доску, которая служила дверью. В доме послышалась возня и нецензурная брань. На пороге возник невысокий худенький мужичок.
— Чего?! — выкрикнул он пропитым голосом.
— Здравствуйте, — поздоровался Пётр Иванович. — Я из милиции, ка…
— Я не крал эти покрышки! Не крал! — возопил вдруг Антошин — старший. — Не крал, вот вам крест! Это всё — Сигизмунд и Костяныч, это они, козлы, стырили, а на меня брешут!
— Позвольте, — перебил Пётр Иванович откровения Антошина — старшего. — Я хотел бы побеседовать с Глебом.
Антошин — старший поставил на Серёгина круглые глаза.
— Да? — выдавил он.
Пётр Иванович кивнул. А Антошин — старший почему-то разрыдался.
— Век свободы не видать! Глеб! Глеб! — заревел он, и скрылся в доме.
Потом вышел Глеб. Высокий, сутулый и худенький паренёк вопросительно и беззлобно уставился на Петра Ивановича.
— Вы из-за покрышек? — спросил он. — Это не папка их украл… Вы в дом не ходите, там беспорядок, пойдёмте, лучше, во дворе на скамейке посидим.
Глеб повёл Серёгина через весь двор к низкой покосившейся лавочке.
— Подождите, я газетку постелю.
Глеб убежал в дом и вернулся со стопкой старых газет.
— Садитесь, пожалуйста, — он постелил газеты на лавочку.
Серёгин сел. Глеб положил много газет, и Пётр Иванович устроился на них, как на диване.
— Я не из-за покрышек, — сказал он. — Я хочу узнать, только честно скажи, ты, или кто-нибудь из твоих друзей «Жигули» не угонял на этой неделе?
Взгляд Глеба из вопросительного сделался удивлённым.
— Нет, — ответил он. — Я с машинами завязал. Один раз попробовал — не получилось, и не стал больше. Я на рынке работаю, грузчиком…
Серёгин поверил Глебу Антошину. Его взгляд был таким наивным и бесхитростным. Да он просто не умеет врать!
Пётр Иванович позвонил Подклюймухе и рассказал про украденные покрышки. Пускай разбирается, это его работа. А Серёгин поехал к последнему подозреваемому.
6. (Приключения Сидорова в городе Гомеле).
«Если окна вашего дома выходят на оживлённую трассу, то вы — закоренелый пессимист, консерватор и помешаны на уборке. Потому что вид проносящихся за окном иномарок повергает в глухую тоску из-за беспросветного безденежья. Их шум забивает мозги и лишает всякого воображения. И, наконец, пыль, летящая из-под их колёс, покрывает вашу квартиру таким плотным слоем, что вы вынуждены скоблить её каждый день…»
Сидоров вышел от Погодиных в подавленном настроении. Ноль информации, а только стандартные «большие глаза», лёгкий испуг и ответ: «Я не знаю» на все вопросы. Да ещё и жена Погодина, сросшаяся с пылесосом по типу «Пупс от лошадки не отдирается»… Тьфу! Похоже, что поездка в Гомель оказалась дохлым номером. Просто потратил бензин и время.
7. (Приключения Серёгина в городе Донецке).
Если первые четверо подозреваемых были просто оступившиеся молоденькие парнишки, то последний оказался рецидивистом по кличке Батон. Батон уже не раз попадался на том, что воровал автомобили, а потом продавал их по дешёвке. Серёгин даже сам ловил его однажды. Батон жил не в конуре, и не в лачуге. У него была нормальная квартира и приличная, порядочная жена.
— Кто там? — спросил за дверью Батон голосом пристойного семьянина.
— Это я, Серёгин, — ответил Пётр Иванович.