— Кто там? — ещё более робко повторила Эвелина Кораблинская сквозь собравшийся в горле душный комок, вцепившись похолодевшими пальцами в кожаную обивку внутренней двери.
— Откройте! — отчётливо произнёс чей-то громкий и резкий голос, показавшийся неприятным в страшной тишине.
Эвелина Кораблинская отпрянула, было, от двери, но спустя минуту подошла опять. Некто произнёс лишь одно слово, однако, слабенькое подсознание Эвелины Кораблинской восприняло это слово, как неоспоримое руководство к действию. Эвелина Кораблинская была как зачарованная, её руки принялись отпирать замки. Отперев последний замок, Эвелина Кораблинская попятилась вглубь прихожей, а дверь медленно отворилась, и из подъезда возникли два незнакомых человека. Один — пожилой, совершенно седой и не очень высокий, одет в серый костюм. Второй же оказался повыше ростом и молодой, но какой-то странный, можно сказать даже — жуткий: мертвенно-бледное лицо, с пугающе заострившимися чертами, неестественные для человека скованные движения… Может быть, он чем-то болен, или как?.. Вдвинувшись в прихожую, этот пугающий тип пропустил вперёд пожилого товарища и закрыл дверь. Нет, он даже и не дотронулся до двери — дверь захлопнулась сама собой, лишь его длинная рука, затянутая в чёрную кожаную перчатку, шевельнула пальцами.
— В-вы кто? — заплетающимся языком простонала Эвелина Кораблинская, чувствуя, как подкашиваются её ноги.
— Это не важно, — ответил бледный субъект, поправив чёрные непрозрачные очки. — Присядьте.
Эвелина Кораблинская, словно бы потеряла сознание. Она ничего не видела и не слышала, и «присела» прямо на пол…
Майор Эдуард Кораблинский задержался на работе по простой и банальной причине: очередной банкет в честь его фантастического возвращения. Нет, Кораблинский не был пьян, потому что он принципиально не пил. Он не позвонил жене лишь из-за того, что на его мобильном счету предательски закончились деньги, и теперь галопом спешил домой, чтобы она за него не волновалась. Кораблинский никогда не звонил и не стучал в собственную дверь: он всегда открывал её своим ключом. Вот и сейчас — открыл своим ключом, зашёл в прихожую и замер. Обычно, стоило ему показаться на пороге — жена выходила его встречать и с радостным смехом выбегала из комнаты дочка. Но в этот вечер в квартире установилась странная тишина, будто бы никого не было дома. Кораблинский не знал, что и думать: за всё то время, пока у него была семья, такое случилось впервые. Майор тихонько прошёл на кухню и обомлел. Жена сидела на полу с выражением бездушной тупости на лице, а вокруг обеденного стола расположились двое: Никанор Семёнов и Генрих Артерран, который должен был быть вообще, мёртв!
— Что вам нужно? — выдохнул майор Кораблинский и попятился назад.
— Ничего особенного, — дружелюбно произнёс Никанор Семёнов — Мы уезжаем, и я надеюсь, что мы с вами останемся друзьями.
— Ведь вы никому не скажете о нас! — добавил Генрих Артерран, растянув дружескую улыбку.
— Я… а-а-а… — промямлил Кораблинский, не зная, что вообще следует отвечать этим двум чудовищам. Пообщавшись с Недобежкиным из Калининского РОВД, Кораблинский проникся суеверным страхом и уверился в том, что эти двое — именно, чудовища.
— Вы согласны, — Генрих Артерран не спросил, он констатировал и неоспоримо согласился за Кораблинского.
— А-а-а-а… — пискнул Кораблинский, всё отходя назад. В конце концов, он натолкнулся на жену, и та мягко легла на бок, как мешок муки, который нечаянно толкнули.
— Вы очень устали, — Генрих Артерран снова не спросил, а констатировал, и майор Кораблинский действительно, почувствовал себя усталым, смертельно усталым, словно бы в одиночку разгрузил целый эшелон тяжёлых камней.
— Присядьте, — разрешил Генрих Артерран, и ноги сами собой опустили Кораблинского на кожаный диванчик кухонного уголка.
— Вы будете для нас добрым другом и никогда никому не скажете, что мы были у вас в гостях, — напомнил Генрих Артерран и многозначительно добавил вкрадчивым демоническим голосом:
— Вопросы есть?
На Кораблинского навалился тяжёлый нездоровый сон. Веки словно бы, налились свинцом и начали сами по себе опускаться. Первую минуту Кораблинский пытался бороться с собой, не засыпать, как-то действовать. Ему казалось, что его семье грозит смертельная опасность, что надо срочно от чего-то спасать жену и дочь… Но потом и это всё исчезло куда-то, отошло в какие-то клубы серого тумана, провалилось в глубины сознания. Кораблинский заснул, и его голова плавно опустилась на стол.