— Ну, да! — весело кивнул Ежонков и вскарабкался в кабину на кресло рядом с водителем. — А то, как же он бы привёл нас туда, куда надо? Он тебе не будет говорить: «Поверни туда, затормози вот здесь!». Под гипнозом он будет сам вертеть баранку и бессознательно ехать туда, куда надо!
— Да нас любой гаишник сначала тормознёт, а потом — сдаст в психушку! — вмешался Смирнянский. — Когда такое было, чтобы человек вёл машину во сне??
— Да он угрохает всех нас и машину! — рыкнул Недобежкин. — Ты, Ежонков, точно с дуба навернулся!
— Хы-хы, как смешно! — огрызнулся Ежонков, роняя крошки от булочки на приборный щиток. — Ты, Васёк, мало понимаешь в гипнозе, и вообще, не знаешь, что это такое. Если ты боишься — можешь оставаться, а я поехал!
Недобежкин всегда — даже, когда боялся — стремился показать «образцовую храбрость». Он поворчал, что всё «это — безумие» и «только совсем чокнутый сможет решиться доверить руль сомнамбуле», а потом — забрался в салон и буркнул Ежонкову:
— Ладно, хорошо, пускай ведёт. Но если он впаяет нас в столб, или в дерево — ремонт автомобиля оплатишь ты, Ежонков!
Ежонков хохотнул, празднуя победу, но гипнотизировать Смирнянского пока не спешил.
— Игорёша, — сказал ему Ежонков, когда Смирнянский нехотя залез за руль. — Сначала ты привезёшь нас к отправной точке — к тому месту, где ты попался Короткому, и тебя в багажник запёрли. А потом — я освобожу твоё подсознание.
— Чёрт! — буркнул Смирнянский и включил зажигание. — Ты мне мозги вынесешь!
У Серёгина невольно сложился стереотип об «отправной точке» Смирнянского: некая глухомань на дальней окраине города, где скелетами динозавров возвышаются недостроенные и заброшенные дома. Там полно бомжей и бандитов, а донецкие «братки» там «тасуют лавандосы», «шлифуют понятия» и «спихивают жмуров». Однако на деле всё оказалось куда проще. Никаких недостроенных домов и никаких бандитов. Да и не далеко совсем: Краснофлотская улица — двор одной из пятиэтажных хрущёвок. Дворик тихий — абрикосовые деревья, детские качели, парочка лавочек, населённых бабулями, в сторонке — гаражи, переделанные под голубятни. Сегодня, солнечным утром, тут всё выглядело таким умиротворённым, утопически тихим и мирным: «…Травка зеленеет, солнышко блестит…». Смирнянский нажал на тормоз и застопорил микроавтобус около одной голубятни.
— Вот тут я им попался, — пробурчал он, вспоминая оскаленные лица тех зловещих бандитов.
— Прекрасно! — улыбнулся Ежонков. — Точка отправления найдена. А теперь — внимание, я начинаю «королевскую игру».
— Давай, давай… — буркнул милицейский начальник, предвкушая очень скорое крушение возле первого же столба или ствола.
Смирнянский погрузился в гипнотический полусон. Он перестал говорить и грызться с Ежонковым, положил руки на руль и завёл двигатель, как японский робот-таксист. Это было очень странно, но во сне Смирнянский водил машину куда лучше, чем когда не спал. Бодрствуя, Смирнянский постоянно стремился нарушить ПДД: проскакивал на красный, обгонял, подрезал, а иногда даже мог срезать путь через газон. А во сне он стал ревностным блюстителем Правил: не превышал скорость, останавливался на каждом светофоре и пропускал пешеходов на неуправляемых переходах.
— Ежонков, а ты не мог бы сделать так, чтобы он всегда так ездил? — осведомился Недобежкин, которому понравилась новая манера вождения Смирнянского.
— Ноу про́блем! — весело согласился Ежонков. — Внушу ему страх перед автокатастрофой, и он будет водить, как счетовод!
— Давай! — разрешил Недобежкин. — А то по нему уже миллионные штрафы рыдают.
Смирнянский ехал очень долго — наверное, час ехал, а может быть, ещё и с хвостиком. Пётр Иванович, которого последний год преследовал хронический недосып, даже заснул в удобном, качающемся, словно колыбель, кресле. Сидоров тоже пытался заснуть, чтобы не наблюдать в окно урбанистические виды, но не мог из-за кошмаров. Пару раз сержант проваливался в сон, но оба раза вскакивал почти что, в холодном поту: в первый раз ему приснилось, что он провалился в яму, кишащую крокодилами и змеями, а во второй — что он лежит на исполинской тарелке посреди длиннющего банкетного стола, накрытого чёрной скатертью. А вокруг собралась «весёлая компания»: зелёные рогатые чёртики и бледные клыкастые вампиры. Каждый из них держал в лапах похожую на трезубец вилку, и норовил отъесть от Сидорова лакомый кусочек.
Когда Сидоров вскочил в последний раз — Смирнянский нажал на тормоз, а Ежонков объявил:
— Приехали!
Пётр Иванович тоже проснулся и высунул нос за окошко, желая посмотреть, куда это они приехали. А приехали вот куда: до самого горизонта расстилался необъятных размеров пустырь, похожий на какую-то широкую глухую степь. Никакого мусора, свалок, домов — только высокие полевые травы. А невдалеке, на холмике, торчит остов некоего сооружения. Похоже, что сооружение каменное, крыши у него нет, а стены выщерблены, как скалы в пустынях.