— Врёшь, — заключил Серёгин. — Я сам за тобой наблюдал. Да, и видел, как ты, Додик, разговаривал с Беловым в пивбаре под названием «Корчма», пренеприятнейшее местечко, скажу я вам. А в аварийном бюро я узнал, что сантехником ты уже три года, как не числишься.
— А? — до этого уверенный в своей неуязвимости, Додик перепугался, смотрел выпученными глазами.
— И не смотри так, — продолжал Серёгин. — Белова мы задержали, и он всё про тебя рассказал. А тебе остаётся только дополнить. Кстати, ты не знаешь, кто это его пристрелил у нас в КПЗ?
Додик сразу же растерял весь боевой пыл. Больше не пытался ни напирать, ни оправдываться, а только сидел неподвижно, смяв в правой руке носовой платок, и тихонько ныл:
— Му-у-ы…
Потом замолчал, уставился в пол, задумался.
— Я помогу следствию! — внезапно бодренько изрёк он.
— Вот и хорошо, — кивнул Пётр Иванович, и спросил:
— Кто такой шеф?
— Иначе, бить будем! — добавил Сидоров.
На этот раз Серёгин не шикнул, а многозначительно добавил:
— Именно.
— Ладно, — сказал Додик и откинулся на спинку стула. — Знаете, я уже и сам не знаю, что там за шеф такой.
— Правда? — удивился Пётр Иванович. — А Гарик сказал, что ты лично знаком с шефом.
— Да, — подтвердил Додик. — Но только, был знаком. Раньше у меня был один шеф — Сумчатый его звали.
— И что же с ним случилось?
— Ничего. Только он теперь — не шеф. Там какие-то американцы появились… И, в общем, Сумчатый теперь сам у них — шестёрка на побегушках. И ещё Утюг, и Чеснок, они теперь тоже на них работают.
— И кто они, эти Утюг и Чеснок?
— Наши бывшие конкуренты и враги.
— Имена, фамилии?
— Не знаю. У нас никто не говорит имена — только клички.
— Точно? — Сидоров встал и пересел на другой стул, поближе к Додику.
— Угу, — кивнул тот.
— И что это за американцы такие?
— А я и не знаю даже… — мрачно ответил Додик. — Крутые… Всех подминают. Они никогда не показываются, только руководят.
— И это тебе американцы приказали старые машины доставать?
— Ага! — закивал Додик. — Они, они. Американцы. Раньше я киллеров вербовал для Сумчатого. Но они сказали, что я слишком тупой для этого, и сначала хотели от меня совсем избавиться. А потом придумали эти машины.
— А для чего они их придумали?
— Перепродают? — вставил Сидоров.
— Да, не, — ответил Додик. — Они на них новые номера цепляют, перекрашивают, меняют старые моторы на новые. А потом какой-то ихний «жук» едет и убирает авторитетов разных, кого прикажут, понимаете?
— А как же не понять? — сказал Пётр Иванович. — Что за «жук»?
— Американский «жучила», — ответил Додик. — Я не знаю, кто это. Но знаю, что это он в «Дубке» застрелил этого, как его?.. Забыл… Ну, в законе.
— Понятно, — кивнул Серёгин.
— А потом, — продолжил Додик, — из машины вытаскивают новый мотор, ставят тот, что был и бросают где-нибудь.
«Так я и знал! — подумал Пётр Иванович. — Всё сошлось. Утюг, Чеснок, Сумчатый. Нужно узнать, кто такие».
— Расскажи-ка нам про Сумчатого, — сказал следователь.
— Сумчатый — мой шеф… Ой… — Додик запнулся. — То есть, бывший шеф. Как его зовут, я не знаю. Меня с Сумчатым ещё давным-давно познакомил Дантист…
— Кто этот Дантист?
— У Дантиста настоящая фамилия — Зубов…
— Так, Зубов, хорошо, — Серёгин усиленно работал ручкой. — Где живёт этот Зубов?
— Раньше жил на Калинкино, — ответил Додик. — А сейчас… Дантист пропал.
— Пропал?
— Ага, — кивнул Додик. — Американцы, наверное. Они говорили, что Дантист слишком медлительный.
— Опиши мне Сумчатого, — сказал Серёгин.
— Он — толстяк со шрамом на левой щеке, — быстро ответил Додик. — Носит очки от близорукости и ездит на шестисотом «Мерседесе» чёрного цвета.
— Ты не про «Мерседесы», а про Сумчатого рассказывай! — в который раз вмешался Сидоров.
— А, про Сумчатого… — сконфузился Додик. — Он жил — Любавина, сорок. В частном коттедже. А потом продал его и съехал, не знаю пока, куда. Но узнаю обязательно. Вы же знаете, я готов активно помогать следствию, — широко улыбнулся Виктор. — И мне известен один большой-большой секрет.
Додик встал и подался вперёд, ближе к Серёгину, перейдя при этом на таинственный шёпот.
Сидоров, на всякий случай, подошёл с наручниками, чтобы, если что, утихомирить словоохотливого преступника.
— И что это за секрет? — спросил Серёгин.
— Я знаю, что случилось со следователем прокуратуры Синицыным, — загадочно прошептал Додик. — Однажды Дантист, он тогда ещё не пропал, разнюхал где-то, что американцы собираются убрать Синицына. Чтобы не рыл, понимаете?