— Миха, ты что? — изумился Сидоров. — Хочешь, чтобы я вскрыл чужую квартиру??
— Но она же ничья! — умолял Брузиков. — Тем более, там жил ваш жулик… Ну, ты же мент, скажи, что ищешь его следы… Там может быть вампир, Санчес! Ты живёшь по соседству с вампиром!
— Ты — псих! — постановил Сидоров. — Ты к психиатру сходить не пробовал?
— Все вы так говорите! — обиделся Брузиков. — А я столько их уже видел! Они всегда селятся там, где никто не живёт, или кто-то умирает, потому что в таких местах полно чёрной энергии! Я эксперт в этих делах, понимаешь, Санчес?? Я знаю, что ты — в опасности! Они же едят людей!
Слушая эти сумасшедшие вопли, Сидоров старался выглядеть скептиком и взирал на беснующегося уфолога с высоты деланного безразличия, однако в душе был снедаем мистическим страхом. В дальнем углу за холодильником опять привиделись Горящие Глаза.
— У меня есть план! — радостно заявил Брузиков, оглядываясь, очевидно, в поисках другого бутерброда. Нет, гражданин Брузиков, не найдёте: Сидоров уже всё съел. — Вампиры днём спят, и поэтому мы не рискуем пока что быть укушенными. Зайти в его квартиру надо прямо сейчас, пока не зашло солнце!
— У меня тоже есть план! — Сидорову надоело возиться с сумбурным Брузиковым, он не собирался ни под каким предлогом влезать в соседнюю квартиру, и поэтому решил избавиться от уфолога. — Сейчас ты пойдёшь домой! Иди!
Сидоров схватил друга за рюкзак и потащил в прихожую с целью дальнейшего выбрасывания в подъезд. Брузиков, естественно, сопротивлялся, что-то пищал и ныл, плескал ручками, но Сидоров был непреклонен и прямою наводкой буксировал его к входной двери.
— Будешь мне ещё хоть раз в засаде сидеть — в обезьянник забью! — мрачно пообещал Сидоров, пихая Брузикова. — Пора лишить тебя лицензии на охоту, а то ещё поранишь кого-нибудь! Вон, сколько кольев настругал — под статью загремишь за оружие, но я тебя вытаскивать не буду!
— Да я же спасаю тебя! — захныкал Брузиков, вырываясь. — Я уже давно за твоим домом наблюдаю!
Сидоров молча распахнул входную дверь и пересадил Брузикова через порог.
— Иди, отдохни! — сказал он, толкнув уфолога к лестнице. — И не забивай мне голову своими пришельцами — и так забита!
Брузиков повернул к Сидорову донельзя униженное и оскорблённое лицо и плаксиво проныл:
— Ну ты и бука! Не хочешь — без тебя справлюсь!
После этого Брузиков поправил сбившуюся на затылок кепку и пополз вниз по лестнице.
Сидоров дождался, пока он сползёт и выйдет из подъезда и после этого с победой вернулся домой. Достал его уже тот Брузиков с его «зелёными человечками». В чужую квартиру лезть… Ещё чего!
Все соседи Утюга уже отправились назад, в не столь отдалённые места, откуда их и привозили на опознание Зубова. Утюг же всё оставался у Недобежкина в изоляторе, потому что допросить его у милицейского начальника не хватало ни времени ни сил. Утюг томился в камере по соседству со Свиреевым «Шубиным» и по ночам слышал, как последний надсадным волком воет песни: «Ты добычи не дождёшься, чёрный ворон, я не твой», «С вором ходила, вора любила. Вор воровал — воровала и я», «Не предавай — не предавал, не убивай — не убивал, не пожалей — отдам последнюю рубаху. Не укради — вот тут я дал в натуре маху». Утюг постоянно находился в «концертном зале», и из-за этого не мог уснуть. Тем более, что вокальные данные Свиреев имел весьма неказистые.
Уехав из психушки, Недобежкин вдруг забыл про воскресный отдых и выказал непреодолимое желание работать.
— Едем в отделение! — решил он. — Утюга будем крутить!
Ежонков понял, что не попадёт сегодня домой до вечера и обиделся:
— Ну, Васёк, подумай: я только с женой помирился… А ты? Она же думает, что я ей изменяю… Уже и по воскресеньям ухожу неизвестно куда!
— На работу! — поправил Недобежкин. — Неужели ты в своём СБУ никогда не выходил на работу по выходным??
— Нет! — отказался Ежонков. — У меня железный график. И, если у профайлера нерабочий день — его никто не дёргает, а все ждут, когда профайлер выйдет на работу по графику!
Пётр Иванович знал, что Ежонков врёт про график. СБУ — та же милиция. А когда это в милиции был «железный график»??
Ежонков всю дорогу до отделения куксился, а Недобежкин придумывал вопросы, которые будет задавать Утюгу. Отделение встретило их пустыми тихими коридорами, запертыми кабинетами и молчаливыми цветами на подоконниках. На службе сегодня были только два человека: дежурил Усачёв и Белкин охранял изолятор.