Даже изломанный пистолет будет признан оружием, если его легко восстановить, ведь в статье УК РФ ещё и указано «оборот основных частей оружия». Но братва, бывало, отмазывалась и от таких случаев. И здесь, коль к делу не подключён РУБОП, тоже может получиться. Да и Уголовный кодекс действовал всего полтора года, все в нём ещё путались, адвокаты этим пользовались охотно. Сам же Седов знал старый УК РСФСР наизусть, но когда сверялся с новым, то постоянно подглядывал в записи.
Ну и человеческий фактор никуда не делся, а о нём опер Седов знал не понаслышке.
Значит, просто сломать оружие недостаточно. Если там легко заменить ствол, ударник или повреждённый магазин, то неисправным оно признано не будет, и за ношение такого положена статья, как за полностью боевое. Даже если получится доказать, что стреляли из другого оружия, то за ствол всё равно дадут срок, пусть и меньше.
Но Лёха Коршунов знал, к кому обратиться, раз сразу попросил Седова помочь. Работа должна быть комплексной, не только с уликой, но и с деталями преступления.
Сам майор понимал, что хотел Коршунов на самом деле. Первым делом — не дать повесить на его брата убийство, с которым что-то сделать будет сложно, поэтому нужно убрать самые твёрдые улики.
Ношение огнестрела, особенно неисправного — не такая жёсткая статья, здесь уже появляется пространство для манёвра, да и расследует такое дело милиция, а не прокуратура. Если не смогут подтянуть Коршуна под убитого коммерсанта, то дальше будет проще, появится возможность как-то повлиять и на тех, кто подкинул оружие, и на тех, кто стрелял в коммерсанта, и на тех, кого заставили давать показания. Да и тех, кто стрелял, этот манёвр запутает.
Значит, надо действовать. С этими мыслями Седов вошёл в здание, поздоровался в дежурке со всеми и поднялся на третий этаж. Криминалисту Железнодорожного РОВД повезло, он единственный в городе, у кого была полноценная лаборатория, а не заставленный старой пыльной мебелью закуток, как бывало у остальных криминалистов. Даже раковина была, чтобы помыть руки.
Пожилой щуплый мужик с зализанными волосами сидел в засалившемся белом халате и писал с дымящейся сигаретой во рту, перед ним возвышалась горка справок. Стол чистый, но из-за обилия бумаг казалось, что на нём беспорядок. Ящик стола приоткрыт, внутри что-то лежало.
— Миша, здорово! — сразу окрикнул его Седов.
— Артём Сергеич, — у криминалиста Кацмана был густой баритон и чёткая дикция, как у ведущего новостей.
Кацман поднялся и оправил халат, потом вытер правую руку о полы одежды.
— Какими судьбами? Никак перевёлся сюда?
— Да иду мимо, смотрю — работаешь до сих пор, ёклмн, — Седов усмехнулся. — Дай думаю — зайду.
— Я тебя всегда рад видеть, дорогой товарищ, — Кацман хитро посмотрел на него. — Но ты ко мне без повода не придёшь, да же?
Криминалист повернулся к своим бумагам, а опер заметил стоящий на шкафу гранёный стакан и переставил его за микроскоп, чтобы Кацман его не увидел.
— Вот ты морда, — Седов поставил на стол пакет. — Не без повода, конечно, но повод — крепкая ведомственная взаимопомощь. Ты же старый аксакал, Миша, а у нас — пацаны работают, нихрена не знают, ничё не умеют. Подскажи по старой дружбе, а я вот — смотри!
Он поставил на стол бутылку коньяка.
— Меня ещё отец учил, — Кацман уставился на неё. — Миша, говорил он, не надо быть самым умным и самым полезным, никогда не доводи ситуацию до того, чтобы стать незаменимым. В колхозе больше всех работала лошадь, но председателем она так и не стала. Вот и ты будешь пахать, как лошадь. А я вот его не послушался, вот ко мне со всего города и идут в любое время дня и ночи. Но в такие моменты, — он взял бутылку коньяка и постучал по ней ногтем, — я бываю рад, что полезен. Ну и что у тебя?
— Да смотри, изъяли тут, — Седов достал из пакета самопал. — У нас парнишка работает, но он ноет — экспертизу надо, да в главк отправлять, так, мол, не скажу. А вот ты посмотри своим намётанным взглядом, подскажи — эта байда может стрелять или нет?
Самопал этот — самоделка, выточенный токарем для ограбления сберкассы, которое так и не удалось. Крайне грубая работа, больше напоминающая обрезок водопроводной трубы с деревянной рукояткой, чем оружие. Он лежал у Седова на всякий случай, и вот этот случай настал.
— Ты сам сказать не можешь? — Кацман с укоризной посмотрел на него.
— Да могу… да законы эти новые, об оружии, мать их, — опер начал загибать пальцы, — УК новый. Вообще, это светит на статью?
— Эх, ну смотри, какая очередь. На неделю минимум.