XI
УЖАСНОЕ ПРИЗНАНИЕ
Я продолжал свои визиты к больным; но, против воли, не мог прогнать мысль о том, что мне пришлось увидеть и услышать, хотя и сохранял к этому несчастному инстинктивное моральное отвращение, в чем я уже признавался.
С другой стороны, я начал испытывать к нему, если можно так выразиться, физическую жалость, какую каждый человек, которому предназначено страдать, ощущает по отношению к другому страдающему существу.
Я пообедал в городе, и, так как часть моего вечера была отведена на визиты к больным, возвратился домой после двенадцати ночи.
Мне сказали, что уже более часа в моем кабинете ожидает консультации какой-то молодой человек. Я осведомился об его имени, но оказалось, что он не захотел назвать себя.
Я вошел и увидел г-на де Фаверна.
Он был еще бледнее и взволнованнее, чем утром. На письменном столе лежала раскрытая книга, которую он пытался читать. Это был трактат Орфила по токсикологии.
— Ну что, вы чувствуете себя еще хуже? — спросил я у него.
— Да, очень плохо, — ответил он, — случилось страшное событие, ужасная история, и я прибежал, чтобы рассказать вам об этом. Послушайте, доктор, с тех пор как я в Париже и веду жизнь, которая вам известна, вы единственный человек, кому я полностью доверяю. Поэтому я пришел попросить у вас не лекарства от того, чем страдаю, вы мне уже сказали, что его нет, я это и так знал, — я пришел за советом.
— Совет дать гораздо труднее, чем рецепт, сударь, и признаюсь вам, что я даю его крайне редко. Обычно просят совета только для того, чтобы утвердиться в уже принятом решении, или когда не уверены в том, что надо сделать, и следуют полученному совету, чтобы иметь право сказать впоследствии советчику: «Это вы виноваты».
— Во всем, что вы говорите, есть правда, доктор, но точно так же как я не думаю, что врач имеет право отказать в рецепте, так я не думаю, что человек имеет право отказать другому в совете.
— Вы правы, поэтому я не отказываюсь вам его дать, только сделайте одолжение, не следуйте ему.
Я сел около него, но тут, вместо того чтобы ответить мне, он уронил голову на руки и, подавленный, погрузился в свои мысли.
— Так что же? — сказал я ему после некоторого молчания.
— Если для меня что и ясно, — отвечал он, — так это то, что я погиб.
В его словах было столько уверенности, что я вздрогнул.
— Погибли? Вы? Почему? — спросил я.
— Конечно, она будет меня преследовать, расскажет всем, кто я такой, повсюду раззвонит мое настоящее имя.
— Кто это?
— Она, черт возьми.
— Она? Кто же она?
— Мари.
— Кто такая Мари?
— Ах, да, вы же не знаете; дурочка, маленькая распутница, которой я по доброте душевной оказал внимание и которой имел глупость сделать ребенка.
— Ну и что? Если это одна из тех женщин, от которой можно откупиться деньгами, вы достаточно богаты…
— Да, — прервал он меня, — но она, к несчастью, совсем не из тех женщин: это деревенская девушка, бедная девушка, святая девушка.
— Только что вы ее называли распутницей.
— Я не прав, дорогой доктор, я не прав, я говорил так от злости, скорее — да, да, это был страх.
— Эта женщина может каким-то роковым образом повлиять на вашу судьбу?
— Она может помешать моему браку с мадемуазель де Макарти.
— Каким образом?
— Назвав мое имя, раскрыв, кто я такой.
— Следовательно, вы не де Фаверн?
— Нет.
— Значит, вы не барон?
— Нет.
— Значит, вы родились не на Гваделупе?
— Нет. Все это было, видите ли, выдумкой.
— Тогда Оливье был прав?
— Да.
— Но тогда каким образом господин де Мальпа, губернатор Гваделупы, мог засвидетельствовать…
— Молчите, — сказал барон, крепко сжимая мне руку, — это моя тайна, которая и убьет меня.
Какое-то мгновение мы оба молчали.
— Ну, а эта женщина, эта Мари, — вы ее, следовательно, снова увидели?
— Сегодня, доктор, сегодня вечером. Она уехала из деревни, приехала в Париж, приложила немало усилий, чтобы отыскать меня, и вот сегодня вечером явилась ко мне со своим ребенком.
— А что же сделали вы?
— Я сказал, — начал г-н де Фаверн глухим голосом, — я сказал, что не знаю ее, и велел моим людям выставить эту женщину за дверь.
Я невольно отступил:
— Вы сделали это, отказались от своего ребенка, вы заставили лакеев выгнать его мать!..