Сам он загрузил портативную плитку и газовый баллон, а доставщики из магазина бытовой техники везли вслед за ним холодильник, телевизор и полуавтоматическую стиральную машинку.
Михаил кое-как справился с замком, открыл кухонные ставни, грузчики внесли технику в дом, получили оплату и уехали, а он подключил газовый баллон, присел на табурет и стал думать, что ему делать дальше – отрыть все ставни и начать уборку, или сначала перекусить.
И вдруг услышал странные звуки, какое-то заунывное пение или стоны, слов было не разобрать. Михаил, мужчина не робкого десятка, не испугался, скорее, удивился: он ведь тут совершенно один!
Голос слышался из подвала, и Михаил вскочил, схватил связку ключей, в три прыжка спустился по лестнице, по пути щелкнув выключателем, и отпер дверь.
Прямо перед ним на сложенных у стены старых матрасах, закутавшись в шаль, сидела пожилая женщина. Седые волосы ее были распущены по плечам, голова повязана цветным шарфом. Он сидела, закрыв глаза, и что-то бормотала, временами повышая голос и переходя на пение. Рядом на деревянном ящике стояла пластиковая бутыль с водой, свеча, и лежала засаленная колода карт.
- Вы кто? – ошеломленно спросил Михаил. – Как вы сюда попали?
И тут же увидел, что фанера с одного окошка отодрана, и просто прикрывает оконный проем, а стекло выставлено и стоит рядом.
Старуха, которую ослепил яркий свет, замолчала, открыла глаза и уставилась на Михаила, часто моргая.
- Вы кто? – повторил Михаил.
- А ты кто? – вопросом ответила та.
- Вообще-то я – хозяин этого дома.
- А, новый хозяин? – она с трудом поднялась, опираясь, на сломанный стул. – А я – Зоя, баба Зоя. Странница. Хожу по свету, останавливаюсь, где придется, и где примут. Гадаю людям на картах, а они мне – кто денежку, кто – кусок хлеба, кто – тарелку супа, кто – ночлег. Хочешь, и тебе погадаю, мои карты только правду говорят.
Она собрала карты и сунула в карман длинной пестрой юбки, подхватила с пола и полотняный мешок, видимо, с одеждой.
- Пойдемте, пойдемте, баба Зоя, осторожнее тут…
Михаил помог ей подняться по ступенькам, усадил за стол на кухне, поставил на плиту чайник.
- Сейчас, ставни только открою…
Когда он вернулся, старушка с любопытством разглядывала его смартфон, оставшийся на столе.
— Это что за аппарат, милый?
- Телефон, бабушка.
- А тут картинки какие-то…
— Это такой телефон, что по нему и разговаривать можно, и музыку слушать, и кино смотреть.
Она в изумлении качала головой. Михаил быстренько накрыл на стол и стал потчевать нежданную гостью. Баба Зоя ела с аппетитом, не уставая нахваливать угощение. А Михаилу не терпелось узнать ее историю.
Глава 4
- Как же вы вот так, без жилья остались?
- Когда в первом классе была, - начала она, - возле нашей деревни остановился цыганский табор. Мать меня ругала, не пускала, а я все бегала посмотреть на них, на их шатры, кибитки, лошадей. Как-то их дети меня заманили, напоили сонным зельем, да и увезли меня цыгане. Воспитывали, как свою, учили попрошайничать да брать, что плохо лежит. А потом одна старая цыганка научила меня гадать на картах. Так и жили – переезжали с места на место, сегодня здесь, завтра там…
- А как же школа? В школу вы совсем не ходили?
- Почему? Ходила. Однажды остановили наш табор в каком-то поселке и приказали всех детей отдать в местную школу. Только недолго я там проучилась: в четырнадцать лет меня решили выдать замуж, и я сбежала. Скиталась, потом попала в детский дом, потом работала дворничихой, чтобы свой угол получить, а потом – все, ничего не помню.
- Как не помните? Совсем ничего?