– Тебя беспокоит мое присутствие? – спросила я, и, когда мой хриплый голос рассеялся в тишине, Эфкен коснулся другой клавиши на рояле. Звук проник глубоко в мое сердце, скрывая мои чувства.
– Нет, – ответил Эфкен, и я знала, что он говорит правду. – Но ты меня беспокоишь. Твоя власть надо мной беспокоит меня. Я могу предположить, какой шаг ты предпримешь, но даже мысли об этом меня беспокоят. Возможность этого меня беспокоит.
– Мне жаль, – сказала я и нахмурилась, почувствовав вкус крови на языке. Как будто каждое предложение, которое я не произнесла, резало меня изнутри, заставляя истекать кровью.
Когда Эфкен нажал следующую клавишу, звук внезапно превратился в мелодию столкновения двух голосов. Движение его пальцев завораживало, мне казалось, что он играет не на инструменте, а на моем теле. Когда он медленно коснулся клавиш, словно прикасаясь ко мне, я сравнила звуки, доносящиеся из глубин рояля, с ударами моего сердца.
– Знаю, что тебе нелегко, но и мне тоже непросто. – Его слова застали меня врасплох. Его голос пронесся в моем сознании, словно призрак за мелодией. Он снова начал перебирать пальцами клавиши, и из-под них полилась знакомая мелодия. «Лунная соната», – тихо подумала я. Но откуда он знает это произведение? Вопросы лезли в голову, как проснувшееся после долгой спячки чудовище. – Я причиняю боль всем, кто меня окружает, включая самого себя.
– Но ты также пытаешься их защитить.
Мелодия не умолкала.
– Да, – ответил он. – Поэтому они и страдают. В первую очередь мои враги причиняют боль не мне, а близким людям, которых я защищаю. – Я знала, что у него есть враги, но не знала, по какой причине ему приходится иметь дело с такими людьми. Тем не менее у мужчины вроде него просто обязаны быть недоброжелатели. Он излучал темную ауру. – Может быть, если ты останешься рядом со мной, то у тебя на спине появится большая мишень. Ни одна женщина еще не задерживалась так долго с Эфкеном Карадуманом. Если они узнают о тебе, то решат, что нашли еще одно мое слабое место.
Я глубоко вздохнула.
– Ты же просто пытаешься мне помочь.
– Нет, – ответил он, и я замерла, все еще прижимаясь щекой к его спине. Мелодия все еще лилась у него из-под пальцев. В этот момент Эфкен напоминал Бога, создающего музыку, которая возрождала в моей душе давно забытые воспоминания. – Я эгоист, Медуза, – сурово сказал он. – Я держу тебя рядом только потому, что хочу, чтобы ты была со мной, а не потому, что хочу помочь тебе.
– Но ты поможешь мне, – прошептала я, чувствуя, как разрывается сердце.
– Чертовски верно, помогу. – Я услышала, как он сглотнул, и его голос снова стал разрушительным. – Но если бы это зависело от меня, если бы я мог все сделать по-своему, я бы никогда не стал помогать тебе.
Его слова напоминали увядшую розу; раньше она была насыщенно-красной и сочной, но потом, почувствовав вкус смерти, стала чернеть и засыхать… Как будто после его слов эта роза увяла, а ее листья сгнили и осыпались на землю. Мелодия все еще продолжала звучать, когда я медленно открыла глаза и тяжело сглотнула, чтобы избавиться от кома в горле. Серебристый свет луны озарил мое лицо и темные волосы, как и половину его обнаженного тела.
– Верь мне, – прошептала я.
По полу пустой комнаты, в которой мы находились и стоял один лишь черный рояль, бегала маленькая девочка с упрямыми темными волосами, струящимися по плечам. Эфкен не мог ее видеть, но душа этой милой малышки существовала внутри болезненной мелодии. И чем больше музыка заполняла комнату, тем выше росла тихая девочка, унося с собой мои слезы.
– Я никому не верю. – От его четырех слов у меня защемило сердце, но я молчала. – И не поверю, даже если мне представят убедительные доказательства. Потом приходишь ты из мира, существование которого, вероятно, придется доказывать тысячу веков, и где-то в глубине души мне хочется тебе поверить. Эта часть меня изо всех сил цепляется за тебя и верит тебе. – Он замолчал, словно ему было страшно, словно сейчас говорил вовсе не он, а его сердце. – Если бы я верил, что смогу убить тебя, то сделал бы это. Потому что твое присутствие ужасает меня.
Я бесстрашно потерлась щекой о его спину, чувствуя, как напрягаются мышцы. Когда мелодия ворвалась в мою душу, словно прохладная волна, я закрыла глаза и осторожно обняла его за талию. В этот раз он никак не отреагировал на мое прикосновение. Внезапно мне стало так хорошо рядом с ним, словно касаться его было так же естественно, как дышать. Я положила ладони ему на живот, и кончики моих пальцев коснулись друг друга. Я нежно обнимала его, а он просто продолжал размеренно дышать и играть удивительную мелодию.