– Это ты мне говоришь?
– Верно, ты же изучал психологию, – с сарказмом ответила я. Эфкен внезапно оттолкнул меня от себя и закружил, отчего я пошатнулась. Потом снова привлек к себе.
– Да, я изучал психологию.
– Но ты же не исцеляешь людей, а просто изучаешь, – прошептала я, и его взгляд пронзил меня подобно кинжалам.
– Верно, – сказал он. – Но мне не нужно исцеление.
Он так крепко держал меня, что я чувствовала, как трещит позвоночник, но эта минутная боль испарилась, стоило ему прижаться ко мне. Его дыхание обжигало меня и мои легкие. От соприкосновения наших тел, двигающихся как единое целое, Эфкен чуть не зарычал, но это приводило в ярость не только его.
Я чувствовала себя так, словно умерла в его объятьях. Труп продолжал дышать, сердце его биться, а по венам текла свежая алая кровь, но душа уже начала разлагаться.
Я уже давно оставила надежды. Когда вы оставляете надежды, то начинаете лучше понимать, что смерть – понятие духовное, а не физическое. Человек, который перестал надеяться, был ничем не лучше мертвеца. Может быть, даже хуже. И от безжизненного трупа он отличался лишь тем, что все еще дышал, хотя каждый вдох и выдох жалили сильнее ножа. Это была пытка.
– О чем вы говорили? – спросил Эфкен, когда мы проскользнули в танце мимо девушки в розовом пышном платье и ее сопровождающего в смокинге. Он крепко сжал мою талию, и его угрожающая хватка лишила меня слов. Я почувствовала, как моя уверенность в себе испаряется.
– С Самуэлем?
– Уже называешь его по имени? А в самом начале ты боялась даже упоминать мое имя, – сказал он, и мое сердце тяжело застучало в груди. – Неужели безмозглый странствующий кузен Сезги и есть тот счастливчик, с которым ты связана узами Непреложной печати? Только не говори, что ты привязана к какому-то бродяжке. Это глупо даже для тебя.
– Во-первых, это не я создала узы, – хрипло сказала я. Эфкен притянул меня к себе, и наши тела идеально совпали, словно кусочки пазла. Мое сердцебиение участилось. – Мы просто по-дружески болтали, это во-вторых. – Я уставилась на него. – А в-третьих, я не обязана тебе ничего объяснять.
– В-четвертых, ты все равно должна мне объяснить, – сказал он бездушным голосом.
Над моей головой нависли черные грозовые тучи – творение имени Эфкена. Когда он посмотрел на меня, я увидела в глубине его глаз лучи солнца, которое никогда не всходило в этом городе. Они коснулись меня, проникли в самую душу, и я не могла не покориться им.
Моя душа разлагалась день ото дня.
Я носила в себе гнилую душу, а он обнимал бездушное тело и погружался рядом с ним в глубокий сон.
– Ты не собираешься рассказать, о чем ты с ним говорила? – снова спросил Эфкен. На этот раз его голос был похож не на выпущенную из лука стрелу, а на медленно приближающуюся ко мне ядовитую змею. Рано или поздно змея вонзит в меня ядовитые клыки, и ее яд, смешавшись с моей кровью, начнет циркулировать по венам.
– Почему тебя это так волнует?
– Просто скажи мне.
Эфкен резко крутанул меня, и я вдруг прижалась спиной к его груди. Он держал меня за талию, а свободной рукой скользнул к шее. Так мы и стояли несколько секунд среди других танцующих пар. Окружающие косились на нас из-под масок, на их губах появлялись улыбки, но никто долго не задерживал взгляд.
– Скажи мне, – прорычал он, снова разворачивая меня к себе. – Почему ты ему улыбалась?
– Я ему…
– Не смей врать. Я был там, я наблюдал за каждым твоим шагом. Все время следил за тобой. – Внезапно его руки оказались на моей талии, и я обняла его за шею. Мы оставались в таком положении не дольше секунды, а потом он наклонил меня так, что мое тело стало напоминать перевернутую букву «С». Он склонился надо мной, потому что я так и не отпустила его шею. Мои волосы почти касались внутренней стороны коленей, а глаза неотрывно смотрели в его глаза. Его дыхание коснулось моего лица, и наши губы словно желали слиться в поцелуе.
– Ты улыбнулась ему. Я был там. Я смотрел на тебя, но ты смотрела не на меня, а на него. – Я слышала, как его бешеный пульс, сливаясь с моим, превращался в гул. – Ты улыбалась не мне, а ему.
То ли от непривычного положения тела, то ли по какой-то иной причине, но на моей шее проступили вены, словно толстые корни дерева. Эфкен тут же заметил их и, прищурив глаза, стал прислушиваться к пульсации моей крови. Синева его глаз проступала даже сквозь черную чащу его ресниц, словно морской пейзаж где-то на горизонте.
– У тебя точно какие-то проблемы, – прошептала я.
– Именно. – Эфкен резко выпрямил меня, не отрывая взгляда от моей шеи. Он смотрел так, словно жаждал моей крови. Слово хотел вонзить зубы в мою шею и высосать все до последней алой капли… Я представила, как он прижимается губами к моей шее, захватывает кожу между зубами и посасывает. От этой мысли я задрожала в его руках.