– Они скоро будут здесь. – Ярен взглянула на меня и предложила: – Хочешь принять душ? Я могу дать тебе чистую одежду.
Осмотрев тоненькую фигуру девушки, которая была вдвое меньше меня, я поджала губы, чтобы не рассмеяться. На одно мимолетное мгновение мне показалось, что я могу забыть об всех напастях и от души посмеяться.
– Не думаю, что твоя одежда мне подойдет, – прошептала я.
– Верно, – сказала Ярен. – Твоя грудь, вероятно, в два с половиной раза больше моей…
Мои щеки мгновенно вспыхнули, а Ярен улыбнулась.
– Как по мне, так пышные бедра, большая грудь и тонкая талия – мечта любой женщины. Особенно таких плоскодонок вроде меня…
– У тебя очень красивое тело, – пробормотала я.
– Я не очень женственна, что только на руку брату, – сказала Ярен. У нее было кукольное личико, а фигура лучше, чем у фотомоделей, которые для поддержания тела в форме суют два пальца в рот после каждого приема пищи.
Когда тишина плотным бархатом накрыла меня, я услышала звук открывающейся входной двери, а потом подняла голову и посмотрела в коридор, зная, что вернулся он. Первым в гостиную вошел Джейхун; на его темно-синем пальто виднелись капли дождя и снежинки, а сразу за ним следовал Эфкен. Я встретилась с его синими глазами.
– С ней были проблемы? – холодным голосом спросил Эфкен, переведя взгляд с меня на Ярен и Сезги.
Я стиснула зубы.
– Она ничего не сделала, Эфкен, – ответила Сезги. – Ты преувеличиваешь.
– Эта воровка непредсказуема, – сказал он, и я уставилась на него с нескрываемой ненавистью, желая испепелить его дотла. Он словно почувствовал это и отвел глаза.
– Я не воровка, – твердо сказала я, и он зажмурился. – Я уже говорила тебе, кто дал мне чертову карту, и ты единственный, кто мне не верит. Кроме того, это ты меня держишь в заложниках, так что в глазах закона единственный преступник здесь ты.
– Закона? – Эфкен с жалостью посмотрел на меня. – Это я устанавливаю законы, и я же вершу правосудие. Никто, кроме меня, не может вершить правосудие там, где я дышу.
– И это говорит тот, кто сейчас совершает великую несправедливость?
Эфкен смотрел на меня с такой властной яростью, что мой вопрос повис в воздухе. Я замолчала. Его испытующий взгляд пронзил меня, и внутри словно разразилась песчаная буря, набив горло песком и оставив меня задыхаться. Я молча встала с дивана, прошла мимо него в коридор и остановилась перед входной дверью, отрешенно уставившись на нее.
Мое сердце бешено заколотилось, когда я почувствовала, что Эфкен приближается ко мне. Он схватил меня за запястье и развернул лицом к себе.
– Даже не думай об этом, – процедил он, глядя на меня льдисто-синими глазами, которые затягивали словно омуты. – Я могу выглядеть спокойным, могу не трогать тебя, могу позволить и дальше нести всяческий бред, но если сделаешь еще один шаг, то встретишь свою смерть.
– Убьешь меня?
– Убью, – только и сказал он, прожигая меня твердым взглядом. Я знала, что он блефует. Но не потому, что хорошо знала его, а потому что он давно бы уже сделал это, если бы захотел. Да и то, что Джейхун рассказал мне о нем, все еще хранилось в глубине моего сознания. Как будто с помощью эмоций, изливающихся из его глаз, Эфкен хотел взрастить во мне новую «я», которая могла оказаться достаточно сильной и безрассудной, чтобы сжечь все его прошлое огнем, который он держал в своих руках.
– Меня ищут родители, – уверенно сказала я. Но я не смогла даже дозвониться до папы. – Если все происходящее здесь – какая-то игра, если вы удерживаете меня в заложниках шутки ради, то вы все сгниете в тюрьме.
Покачав головой, Эфкен приблизил ко мне свое лицо, и чудовищная разница в росте стала не такой заметной. Его горячее дыхание обожгло мою кожу, а в его глазах плескалась жажда убийства.
– Либо ты и правда сумасшедшая, – устало сказал он, отводя от меня взгляд, – либо наглая лгунья.
– Я не лгунья, – процедила я сквозь зубы.
– Значит, сумасшедшая?
– Если в ближайшее время всему этому не найдется логичное объяснение, то я определенно сойду с ума, – хрипло ответила я.
– Возвращайся в свою комнату, – сказал Эфкен, стоя в головокружительной близости от меня. Я хотела оттолкнуть его, но не могла, потому что он был гораздо сильнее меня, а ярость только подпитывала его силу. Если бы я оттолкнула его, он бы непременно ответил на мой выпад, а это было бы равносильно подписанию моего смертного приговора. Проходя мимо, я слегка задела его плечом, чтобы дать хоть какой-то выход собственному гневу, и даже это заставило его глухо зарычать.