Тем временем Эрнотт позвонил четырем брокерам, скупив в общей сложности сто миллионов фунтов в обмен на доллары. Говорил он тихо, прямо в мембрану. Дверь закрыта, никто его не слышит.
Через три минуты он прошествовал в кабинет к Скарпирато. Расквитаться с ним хочет, что ли, подумала Сара. Ведь он не из тех, кто спокойно сносит публичные замечания. Сара повернулась в сторону кабинета, ожидая услышать возбужденные голоса и увидеть сердитую жестикуляцию. Но ничего подобного не последовало. Эти двое, склонившись друг к другу, о чем-то переговаривались. Эрнотт вернулся к себе за стол, и тут же за ним вышел Скарпирато. Шагал он медленно, словно на дуэль. Скарпирато втиснулся между Сарой и Эрноттом, пристально посмотрев на последнего. Уилсон сидел напротив и нервно теребил галстук.
— Я хочу повысить ставки. Покупайте еще двести пятьдесят миллионов фунтов — Сара и Эрнотт по сотне, Уилсон — пятьдесят. Живо.
Стиснув колени, Сара откинулась на спинку стула.
— Может, объясните, что происходит? Или прикажете просто послушно следовать указаниям? — Сара не на шутку разозлилась. Ей не за то здесь платят, чтобы играть роль оловянного солдатика; к тому же, призналась она самой себе, не мешает сбить с него немного спеси.
Скарпирато резко повернулся к ней и с неожиданной злобой отчеканил:
— Делайте, что вам велят, Йенсен. Все, что нужно, я уже растолковал. Специальных объяснений давать не буду.
— Да и не надо, Данте, — нежно улыбнулась Сара. — Знаете что, лучше пойдите-ка к себе да выкурите еще сигару. Обо мне не беспокойтесь. И глазом моргнуть не успеете, как все будет сделано. — Не успел он ответить, как Сара нажала на кнопку, позвонила в Парижский банк и вызвала Джонни Макдермота. — Почем у тебя идет фунт?
— 1,455565 доллара, — как автомат выпалил тот.
— Беру сто миллионов по 1,65.
— Заметано.
— Заметано.
Сара оформила сделку, проставила время и бросила заполненный бланк в лоток. Покончив с этим, она схватила сумку и с вызовом заявила, что идет обедать — пусть кто-нибудь за нее подежурит. Она думала, что Эрнотт разразится какой-нибудь злобной тирадой. Ничего подобного — тот кротко согласился взять на себя ее клиентов. Вот уж этого ожидать никак не приходилось, подозрительно подумала Сара, предвкушая добрый сандвич и полбутылки «Тэттингера».
Глава 15
Вернувшись час спустя с разгоревшимися от бокала шампанского щеками, Сара услышала, как кто-то в торговом зале окликает ее, и поспешила к своему столу.
— Вторая линия, — сказал Саймон Уилсон. — Некто Краут.
Бросив на него беглый взгляд, Сара взяла трубку. Это был Манфред Арбинген. Он сразу перешел к делу.
— Знаешь что-нибудь о сегодняшней встрече Семерки? — покровительственно спросил он.
— Первый раз слышу, — рассмеялась Сара. — Странно, ведь у них через две недели очередная конференция.
— Вот именно — очень странно. Незапланированная встреча, ни слова в прессе. Я и сам узнал о ней только потому, что заскочил за приятелем в Бундесбанк — пообедать вместе собрались. Я приехал на машине — решили съездить куда-нибудь за город. Короче, на подъезде к банку меня едва не смела целая кавалькада, чтобы быть точным, шесть лимузинов, все с матовыми стеклами, мощными кондиционерами и так далее. Кто там внутри, я, конечно, не знал и спросил охранника. Тот шепотом поведал, что это министры финансов и главы крупнейших банков стран Семерки.
— Ну и чего это они так спешно собрались?
— А ты как думаешь? — засмеялся Арбинген.
— Пожалуй, об экономической политике они не говорили — это тема очередной встречи. Может быть, какая-нибудь интервенция? — Сара помолчала, прикидывая варианты. — Но это вряд ли требует специального совещания. Могли бы договориться и по телефону, разве что речь идет о какой-нибудь действительно большой и сложной комбинации, а это сомнительно. Все валюты вроде стоят прочно.
— Похоже на то, — согласился Арбинген.
— То же самое можно сказать и о процентных ставках. Тут тоже все в целом на месте.
— Согласен. Наверное, придется подождать. Раньше или позже все станет ясно.
Сара поблагодарила Арбингена за информацию и задумчиво повесила трубку. Раньше или позже — на рынке такое не проходит. Надо все выяснять немедленно, иначе какой-нибудь проныра все разнюхает раньше тебя, и ты — с носом. Мысли у Сары лихорадочно заметались.
Она встала и пошла к кофейному автомату, спрятанному в небольшой нише торгового зала рядом с атриумом. Здесь было тихо и светло, и, если хотелось о чем-нибудь посплетничать либо, как сейчас, спокойно подумать, лучшего места не найти. Любопытство — профессиональная болезнь маклеров; если у тебя что-то на уме, догадываются разом и начинают без зазрения совести вынюхивать, что именно. Делиться своими мыслями с кем бы то ни было Сара хотела меньше всего и вполне могла обойтись без посторонней помощи. А думать, когда за тобой беспрестанно следят по крайней мере две пары глаз-бусинок, просто невозможно.
Она уставилась на кофейный автомат, задумчиво изучая набор кнопок, и в конце концов остановилась на номере 146: кофе с молоком, с пеной, средней крепости, одна ложка сахара. Автомат заурчал, забулькал, на лоток выскочил пластиковый стакан, и с шумом полилась, наполнив его до краев, светлая жидкость.
Задумчиво рассматривая расставленные по всему атриуму горшки с растениями, Сара осторожно глотнула. В прошлый четверг Скарпирато решился на недельную фьючерсную сделку: доллары в обмен на фунты. Смысл в этом есть, хотя дело рискованное. Через четыре дня происходит некое событие, которое может оказать решающее воздействие на результат, и при этом происходит тайно. Теперь курс фунта, несомненно, поползет вверх. Подозрительное совпадение, подумала Сара.
Как показывает опыт Сити, самые быстрые и самые большие деньги приносят сделки, основанные на внутренней информации. Может, этим и объясняются поразительные успехи Скарпирато? Одновременно это самая сложная форма мошенничества, раскрыть и доказать его в этом случае очень нелегко. Отслеживать потоки информации почти так же трудно, как ловить перекатывающиеся капли ртути.
Сара вытащила из нагрудного кармана пачку сигарет, щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась. Если Скарпирато заключает сделки, основываясь на конфиденциальной информации относительно интервенций в рамках Семерки, то источник у него должен быть на самом верху. Интервенции — один из наиболее тщательно охраняемых секретов. Из опасения утечек его даже бумаге редко доверяют. Соглашения заключаются устно между министрами финансов, банкирами и премьер-министрами заинтересованных стран и затем осуществляются через банки или, точнее, через соответствующие управления этих банков, но вряд ли, решила Сара, утечки происходят там. Маклеров извещают в последний момент. У них куда меньше времени поделиться полученными сведениями, чем у начальства — министров и президентов банков. К тому же маклеров легче поймать, все их переговоры записываются на пленку. Любые махинации сразу выплывают наружу. Сара была уверена, что если утечка действительно имела место, то только в верхних эшелонах, скрытых от посторонних глаз глухой завесой тайны.
Сара яростно выпустила дым из ноздрей. Если умозаключения ее верны, то в центре авантюры стоимостью в миллиарды фунтов стоит какой-нибудь крупный политик или банкир такого же масштаба. Такого и не ухватишь. Для маклера, оперирующего крупными суммами денег и с хорошими связями на рынке, иметь источник в Семерке — это то же самое, что иметь ключи от стальных сейфов Форт-Нокса, где хранится золотой запас Америки.