— Тебя что, в шею вытолкать? — повысил голос тот, кто стоял у распахнутой двери с карабином в руках.
Елена засуетилась, поспешила выйти. Конвоир указал стволом в конец коридора:
— Вон туда.
Едва она приблизилась к последней комнате, дверь распахнулась, двое полицейских выволокли женщину. Голова ее безжизненно свисала на грудь, ноги волочились по полу. Елена в ужасе отпрянула. Она с трудом узнала жену Алексея Матющенко. «Так вот что имел в виду Дыкин...» — пронеслось у нее в голове. Сзади ее подтолкнули, и Елена едва не упала посреди тускло освещенного кабинета. Прямо перед собой она увидела дикие глаза Недрянко, словно натолкнулась на них, и это помогло ей удержаться.
— Ну?! — расставив широко ноги, обтянутые милицейскими галифе, и разглядывая ее в упор, зловеще процедил Недрянко. — Видела?! А теперь погляди туда, — качнул головой в сторону.
Елена повела взглядом в указанном направлении и едва не вскрикнула. У стены полуобнаженный, с вывороченными назад руками стоял Алексей Матющенко. Грудь его — сплошное кровавее месиво.
— Узнаешь? — уставился на нее Недрянко.
Да-а, — ответила Елена подавленно. Ведь как же не знать односельчанина, если столько лет прожили рядом.
— К нему шла на связь? — Опять острый, пронизывающий насквозь взгляд.
— Не понимаю...
— Твой помощник? — Это уже к тому, распятому у стены.
— Дурень, — презрительно обронил Матющенко. Вся ненависть к мучителю светилась в его наполненных сумасшедшим пламенем зрачках.
Недрянко заиграл плетью и нехотя отбросил. Видимо, он уже устал. А может быть, не хотел, чтобы Елена видела его бессилие перед этим человеком.
— Уведите, — приказал полицаям.
Теперь Недрянко понимает: рано взял Матющенко. Поторопился. Боялся, что Фальге не поверит, и хуже наделал. Матющенко нагло отвергает все обвинения, выставляет себя безвинно оклеветанным.
«Яке підпілля? Яке бюро? Приверзлося? Не інакше, як приверзлося. Я ж безпартійний».
Выходит так, что он, Недрянко, все это выдумал. Тут и Фальге в пору задуматься...
Недрянко присел у стола, закурил. Решил, что еще не все потеряно, что и ему не занимать упрямства, что в конце концов сумеет «расколоть» Матюшенко. «Жену не пожалел, попробуем «пощекотать» пацана», — злорадно подумал.
Пустив кольцо табачного дыма, Недрянко проследил, как оно расширяется, деформируется, тает. Не оборачиваясь к Елене, спросил:
— С чем шла в Крутой Яр?
Он уже знал от Дыкина, какие обстоятельства привели ее домой. Вопрос задал на всякий случай. Авось ей что-нибудь известно о подполье.
Елена молчала, недоумевающе глядя на него. А он пустил еще одно кольцо.
— С каким заданием?
И снова Елена не нашлась, что сказать. Ее только сейчас поразило вот это превращение бывшего начальника милиции.
— Отвечай! — рявкнул Недрянко, со всей мочи хватив кулаком по столу.
«Сейчас, сейчас начнет бить, — уже физически ощущая боль, подумала Елена. — Потом поволокут, как эту несчастную женщину, чтобы потом снова...»
— Не смейте! — в отчаянии вскрикнула она. — Не смейте!..
Недрянко тыльной стороной ладони уперся ей в подбородок, запрокинул голову. Он задержался взглядом на ее миловидном лице, отступил, оценивающе снизу вверх окинул по-девичьи стройную фигуру.
— Губа не дура, — пробормотал, имея в виду Дыкина и уже не сомневаясь, что начальнику удастся добиться своего.
О, Недрянко считает себя хорошим знатоком людских душ. Были разные среди тех, кого он спровадил на тот свет. Одни, уходя из жизни, оставались до конца твердыми, другие — лишь вначале храбрились, а потом раскисали, ползали на коленях. Эта женщина, по его мнению, действительно может принять смерть с поднятой головой. В горячечном состоянии, конечно. На миру. В крайнем возбуждении.
Недрянко подумал о том, что примени он сейчас «физиотерапию» — всего несколько болевых приемов — и уже сегодня Дыкин мог бы ее забирать. Но его очень просили на сей раз обойтись без физического воздействия. Вот и ломай теперь голову.
— Мне ничего не стоит изуродовать тебя, как бог черепаху, — сказал Недрянко, снова усаживаясь. — Но ты понадобилась моему шефу. Он у нас со странностями. У него нежная натура. Он не может любить женщину, если ее тело в кровоподтеках. Это его шокирует.
Елена молчала.
— А почему бы тебе по-хорошему не откликнуться на зов его сердца? — издевался Недрянко. — У него самые чистые и благородные намерения. Впервые сталкиваюсь с таким целомудрием.