Зосим непонимающе уставился на друга.
— Ну, тогда... как чуть не застукал с листовкой, — напомнил Ленька.
— Ври больше, — усомнился Зосим. — Небось уже пришли бы за тобой.
— Точно видел, — стоял на своем Ленька. — Мне сказали... Еще прочел ее и оставил.
— Не сорвал?! — и радуясь, и недоумевая, и еще не веря, и страстно желая, чтобы случилось именно так, воскликнул Зосим. — Не сорвал?!.
Ленька медленно покачал головой, удивленно уставившись на Зосима, как бы спрашивая, что же это значит.
К обусловленному сроку Фрося была на месте. Ее впустили в дом, показали, куда пройти. Но, едва переступив порог указанной комнаты, она остановилась, испуганно вскликнула:
— Ты?!
Вскочил и Семен, не ожидавший видеть ее здесь.
— Фрося?.. — Однако он быстрее овладел собой. — Ты что-то хотела спросить?
— Вы... вы тоже покупатель? — с трудом вспомнила Фрося нужный вопрос.
Он ответил.
— Ты и есть тот товарищ? — все еще не могла прийти в себя Фрося.
Семен словно понял ее состояние, усмехнулся:
— Тебя это удивляет?
— Все могла ожидать, но встретить...
— На явочной квартире исключенного из партии?..
— Угадал.
— Значит правильно задумали, если и ты поверила.
— Но ведь в газете писали, будто трактор разбил. Вредителем называли.
— Так надо было. Пришлось запороть «старичка». Отработал он свое. И последнюю службу честно сослужил. Формулировочку дали железную.
— Ты извини... — Фрося затеребила бахрому скатерти. — Я тогда так...
Семен догадался, о чем это она. Конечно, об их последней встрече.
— С одним условием, — быстро проговорил он. — Если и ты простишь мой грех.
— Это какой же? Сватовство? — Фрося улыбнулась, вспомнив, как поднесла гарбуз Семеновым сватам.
Семен отвел взгляд.
— Помнишь, на Андрея напали Фасон и Фомка? Это я их тогда по дурости подговорил. За пол-литра. Хотел отвадить Андрея от тебя...
«Так вот кто был тот третий, оставшийся тогда в тени», — подумала Фрося. События того вечера никогда не изгладятся в памяти. Ведь тогда Андрей так отчаянно дрался и потом... впервые ее поцеловал.
— А сватовство что ж? — тихо проронил Семен. — Разве то грех?.. Беда моя...
— Не надо...
— Я должен был сказать о той глупой затее. Иначе не смог бы с тобой работать. — Он прихлопнул рукой по столу, словно поставил точку. — А теперь о деле, которое не терпит отлагательства. Надо выручать Елену Алексеевну. Таково задание.
Фрося не верила своим ушам. Значит, не только она беспокоилась о Елене. О ней думали, ее не выпускали из вида.
— Предварительная подготовка закончена, — продолжал Семен. — Нас задерживало убежище. Теперь есть место, где можно укрыться. Пока Елена Алексеевна у Дыкина, самый подходящий вариант — выкрасть ее. Без шума и лишних осложнений. Так распорядился Дмитрий Саввич. Единственное, что остается, — предупредить Елену Алексеевну и договориться о времени.
— Я могу к ней пойти! — тотчас возбужденно предложила Фрося.
— А кто потом в каталажку сядет?.. Нет, Фрося. Так не пойдет. Надо что-то иное придумать.
— Если записку передать? У меня мальчишки хорошие есть. В игольное ушко пролезут.
— Опасно. Вдруг попадутся?.. Полнейший провал.
Фрося только теперь начинала понимать, как тщательно приходится все взвешивать, прежде чем принять решение. Она вспомнила о Киреевне. Подумала: «А что, если ее использовать?» И не совсем уверенно сказала об этом Семену.
— Пожалуй, ты права. Какие взятки со старухи. Вне подозрений.
— Она уже бывала у Елены.
— Тем более! — подхватил Семен. И вдруг засомневался: — Не откажет?
— Что ты! Да она души не чает в Леночке! Все сделает, как надо.
Семен возбужденно потер руки.
— Значит, так. Запоминай. Пусть Киреевна передаст: через день после ее посещения, ровно в семь вечера Елена Алексеевна должна выйти к дороге в конец усадьбы. Будут проезжать сани, которые и подберут ее. Ясно?
— А полицай? — заволновалась Фрося. — Как же она выйдет, если полицай во дворе?
— Все продумано. Дыкин в это время инструктирует ночной наряд. Полицая беру на себя.
17
Прижала зима. Холодно. Голодно. Потянулись Бахмутским шляхом горожане да с рудников люди. Известно, из магазинов всегда кормились шахтеры, металлисты, а где они, те магазины? И где кормильцы? Больше старики, бабы, а то и детишки тащились бог весть куда за куском хлеба. Несли или везли на санках немудреный скарб — одежонку, фунт соли, несколько коробков спичек, бутылку керосина, собранный на терриконе пуд угля, за который, если обнаружат власти, и жизни можно лишиться, кусок мыла, свечку... В надежде обменять на продукты. Спускались в Крутой Яр, растекались по улицам, стучали в хаты, предлагая свой товар, — жалкие, изможденные, закоченелые. И скорбными тенями двигались дальше, на хутора, по степным завьюженным дорогам. Уходили ни с чем, потому что крутоярцы сами наполовину промышленный люд. А у тех, кто землей жил, тоже не густо. У одних — меньше, у других — больше. Какие могут быть запасы, если и урожай как следует не удалось собрать.