Обрадовался Герасим. Начал работать. А душу, видно, мутит: как ни как, специалист он высокого класса, столько лет водил поезда и вот так опустился. Конечно, управлять паровозом, а потом вдруг стать, по существу, разнорабочим!.. Ясное дело — страдает его самолюбие. Только и того, что не показывает вида. Вст и сейчас по пути в бытовку, где хранится рабочая одежда, снова начал благодарить:
— Сто шестьдесят рублей почти ни за что. Вон как в атомный и космический век ценится лопата! Пожалуй, мне больше платят, чем новоиспеченным инженерам. Очевидно, потому, что без этой железины на березовом держаке и в коммунизме не обойтись, а охотников браться за нее — все меньше и меньше.
2
Из тушильной башни вырвалось белое облако пара, заклубилось, роняя на землю, на прилегающий участок асфальта главной аллеи, протянувшейся вдоль выстроившихся в ряд коксовых батарей, мельчайшую ядовитую изморось. Башня, как ей и полагается, стоит с коксовой стороны, несколько ближе, чем сама батарея, к проходной. Когда-то здесь, начиная сразу же от входа, ребята высеяли траву, посадили акации — хотелось как-то украсить завод. Потом каждый год занимались озеленением. Но проходило время — и выгорала трава, чахли деревья. Да что растения! Отравленная фенолом изморось съедает и металл. Уж как бережет Сергей Тимофеевич свой коксовыталкиватель; зачищает, подкрашивает — а ржавчина одолевает. Такая же беда с трубопроводами и другими металлоконструкциями соседних цехов, на которые попадает подхваченный порывами ветра фенольный дождь. Одно спасение от этой напасти, как считает Сергей Тимофеевич, переход на сухое тушение кокса. Такая установка недавно вступила в строй. Её преимущество, но утверждению сынаша, побывавшего на преддипломной практике в Череповце, где уже после отъезда Сергея Тимофеевича пустили «устэка» — как сокращенно называют эту махину, — несомненно. Доменщики получат кокс стабильный но влаге и ситовому составу. Повысится его механическая прочность. Энергетиков может заинтересовать вторичное, дармовое тепло. А экономия воды! В условиях Донбасса это очень важно. Наконец устранится причина, вызывающая бурную коррозию металла и преждевременный износ машин, оборудования — исчезнет вредоносное облако, ныне взметающееся над тушильной башней через каждые шесть минут.
Так думал Сергей Тимофеевич, попав в полосу искусственных, далеко не приятных осадков. Он вышел из бытовки, уже переодевшись в робу. Хозяйским взглядом окинул свою батарею. Нахмурился: газовали двери, планирные лючки. Темно-рыжие смолистые дымы вились и над верхом печей. Неровно шли печи, натужно. Видимо, создалось избыточное давление. А это значит, барахлит газодувка. Или, может быть...
Звякнул предупредительный звонок, и, качнувшись, коксовыталкиватель поплыл к очередной, девятой по счету, как указано в сменном графике машиниста, готовой камере. Сергей Тимофеевич свистнул. Из кабины высунулся Рыгор Кравчёнок, которого все называют Григорием, — их четвертый товарищ, обслуживающий эту машину. Кравчёнок — белорус. Это сразу же обнаруживается, едва он начинает говорить.
— В чем дело, Григорий? — спросил Сергей Тимофеевич.
Кравчёнок крикнул в ответ:
— Всю смену шуруем намазку!
Сергей Тимофеевич понимающе кивнул. На их языке «снамазка» — сверхплановое задание. В условиях коксового производства выполнить его не так просто. Ведь на батарее определенное количество камер, имеющих постоянный объем. Тепловой режим соответствует нормативному количеству шихты. При этом газы, скапливающиеся в почти полуметровом подсводном пространстве, предусмотренном проектом, легко отсасываются. Конечно, можно, не изменяя режим работы, повысить производительность печи за счет использования улучшенной шихты с уменьшенным количеством газовых углей. По своя углефабрика еще строится, и завод получает то, что дают, что привозят. Приходится увеличивать объем шихты, занимая сю и подсводное пространство камер. Потому и прет газ нет ему места. А с увеличением массы шихты надо повышать обогрев, иначе коксовый «пирог» будет сырым... Вот какая цепь взаимосвязанных, взаимозависящих процессов. В одном звоне отошел от нормы — весь режим перестраивай. Такой ценой дается «намазка».
А коксовыталкиватель все еще катил по рельсам. Потом — Сергея Тимофеевича как раз это и волнует — проделает почти такой же обратный путь. И снова к девятой по счету от обработанной камеры. И будет все время сновать, как челнок, вправо-влево, вправо-влево около батареи. Сколько километров! Сколько непроизводительного времени!..