Тогда он только во второй половине дня попал на завод. Его принял директор, к большой радости Сергея Тимофеевича, оказавшийся гем самым начальником коксового цеха Павлом Павловичем Чугуриным, а попросту Пал Палычем, как его с теплотой за глаза многие называли, который некогда так участливо отнесся к нему, бездомному солдату, устроив у себя дежурным слесарем и выхлопотав место в общежитии...
Жарко от печей, душно, просто дышать нечем. Или это последняя упряжка так трудно дается? Сейчас бы в бытовку — под холодный душ... Хорошо хоть смена кончается. Это Сергей Тимофеевич не только по графику видит, но и чувствует всем своим уставшим телом. Да и сменщик уже поднимается по трапу. О, Семен Коряков скорее опоздает, чем явится хотя бы на пять минут раньше. Значит, и в самом деле — шабаш.
Сергей Тимофеевич навесил последнюю дверь, замкнул ее ригулем и услышал бодрый, неунывающий голос Аньки:
— Ну так ждать, Тимофеич, или ты на пляжных дамочек сочинских востришься?
— Зелье зловредное! — возмутился он. — Снова со своими глупостями.
— Ай-я-я, — засмеялась Анька, — надо же, главную радость глупостью называть.
Ему было не до Анькиных шуточек. Передав машину Семену, озабоченно заторопился в цеховую конторку.
Откровенно говоря, Сергей Тимофеевич ждал, что начальник цеха загорится их разработками и непременно поднимется к нему высказать свое доброе отношение. Эта мысль жила в нем на протяжении всей смены. Но Ипполит Федорович не пришел.
Ничего определенного узнать не удалось и после смены. Начальник цеха опять торопился, на этот раз — к директору. И они вместе вышли из конторки.
— Уж очень вы скоры, Сергей Тимофеевич, — по пути заговорил Шумков. — В таких делах поспешить — людей насмешить. Надо все хорошенько обмозговать, обсосать со всех сторон, чтобы и комар носа не подточил.
Сергею Тимофеевичу пришлось согласиться с этими доводами. Конечно, в один день такое не решить. А Шумков продолжал:
— Езжайте себе спокойно к морю", отдыхайте, набирайтесь сил. Тем временем мы здесь все утрясем.
— Так вы, Ипполит Федорович, не затягивайте, — попросил Сергей Тимофеевич. — Очевидно, и с Суровцевым, и с Пал Палычем надо согласовать.
— Как же, как же, — закивал Шумков. — Без них не обойтись. Ну, да это уже моя забота.
Они распрощались. Шумков пошел в заводоуправление, пожелав отпускнику хорошо отдохнуть. Сергей Тимофеевич повернул к бытовке — мыться, переодеваться. Казалось, все решилось, обо всем домолвились, но спокойствия он не обрел. Разговор с начальником цеха, его заверения не принесли ни уверенности, ни радости. Может быть, причиной тому была какая-то чрезмерная любезность Шумкова, да еще все тот же шумковский убегающий взгляд.
3
Не обманул старшой надежд Сергея Тимофеевича — избрал дело, которому он отдал без малого четверть века. Да еще и перещеголял батьку — инженером стал. А ведь все началось, может быть, с тех пор, как подростком увязывался Ростик с ним на завод. Тогда он и на коксовыталкивателе побывал, и на загрузочной машине. Когда Сергей Тимофеевич стал работать на электровозе коксоприемного вагона, от него и вовсе отбоя не стало. Затаится в кабине — только глазенки сверкают в ожидании вот того чуда, которое когда-то приворожило и его, пришедшего с войны солдата Сергея Пыжова.
Да, обрадовал Ростислав. Его дипломную работу: «Проект установки сухого тушения кокса в условиях Алеевского коксо-химзавода» рецензировал главный инженер Василий Дмитриевич Суровцев. Это он, как-то встретив Сергея Тимофеевича, сказал: «Умница у тебя парень, Тимофеич. Толковый». Как после такой похвалы не возгордиться родительскому сердцу?
В квартире Пыжовых беготня, хлопоты. Анастасия Харлампиевна готовит закуски и над пирогом колдует — все заглядывает в духовку газовой печки, чтобы не подгорел. Сергей Тимофеевич, уже одетый по-праздничному, раздвинул стол, взялся было помогать примчавшейся из города Аленке расставлять посуду. А она нашумела на него:
— Не понимаешь — не берись. Вилки слева кладут. Иди лучше маме помогай.