— Тебе, Сева, не нравится шейк?
Он ответил будто бы даже с вызовом:
— Признаться, я в этом ничего не смыслю.
Вмешался младший Пыжов Олег:
— Чего там... Законная лента.
— Ничего себе, сказал Сергей Тимофеевич. — Воют словно коты. И наши, глядишь, туда же.
— Дурной пример заразителен, — вступила в разговор Анастасия Харлампиевна, заканчивающая накрывать стол. — Ростик как-то билеты нам с отцом принес на эстрадный концерт. Пойдите, мол, послушайте — заслуженная артистка, лауреат конкурсов... Так ведь битых два часа эта девчонка кричала на нас.
Ребята засмеялись. Анастасия Харлампиевна недоумевающе глянула на них, на мужа:
— Скажи им, отец.
— Точно. Певички той с гулькин нос. Спряталась за микрофоном — не видно. Но едва не оглушила.
— Известно, ваша музыка — «Распрягайте, хлопцы, коней», — поддел Олег. Только кони поотстали от эпохи не те скорости.
Вмешалась Алена:
— Беда мне с вашей категоричностью. И старые мелодии хороши — это, Олежка, к твоему сведению: у них своя прелесть, свои глубинные народные истоки. И нынешние песни, дорогие родители, возникли не случайно. В них отражены ритмы сегодняшнего дня.
— Сразу чувствуется университет! — похвалил ее виновник торжества. Твои теоретические выкладки, сестренка, безупречны. Предлагаю практические мероприятия: родителей — чаще вытаскивать на эстрадные концерты и молодежные вечера, а Олега — обязать время от времени слушать серьезную музыку, народные песни. Причем, в оригинале.
— Верно, Рост, — сразу же подхватила Аленка.
— Ты смотри, мать, Сергей Тимофеевич лукаво прищурился. — Яйца кур учат.
— Для тебя это новость? улыбнулась Анастасия Харлампиевна. — Мы у себя в школе уже к этому привыкли.
— Да я ведь совсем не о том...
— Здесь все логично, Сережа. Ростик сделал правильные выводы из Аленкиного утверждения. Жаль только, что наша дочь полагает, будто мы этого вовсе не понимаем.
— Сдаюсь! — засмеялась Аленка. — В полемике с многоопытным педагогом мне еще не устоять. Утешаю себя мыслью, что остаются в силе мои рекомендации Олегу.
— Не обольщайся, сестричка. Мне твои рекомендации — до лампочки, — отозвался Олег.
— Вот и поговори с такими, — проворчал Сергей Тимофеевич,
— Занозистые, — поддакнул Герасим Кондратьевич. — «Разумные».
— Разве это плохо? — спросила Аленка. — Вы, дядя Герасим, так сказали, будто недовольны. Но ведь повторяться поколениям нет смысла. Мы, дети, должны продолжать своих родителей. Вот это главное. А нас еще на более высоком этапе общественного и технического развития продолжат наши дети...
— Ну, это как сказать, — глубокомысленно проронил Всеволод. — Все зависит от характера каждого человека. А характер, как известно, запрограммирован в генах.
Герасим Кондратьевич подтолкнул своего друга, шепнул:
— О чем это они, Сергей?
— Слушай, Герасим, слушай, — тихо отозвался Сергей Тимофеевич, явно заинтересовавшись разгоревшейся дискуссией.
В это время заговорила Аленка:
— Не фетишизируешь ли ты, Сева, эти самые гены? Наследственность, конечно, важный элемент. Но гены — всего-навсего биологический материал. Потому и наследуются лишь физические качества. Главное же, что делает человека человеком — воспитание.
— Врач-интерн и будущий педагог выясняют, кто из них более обществу нужен, — резюмировал Ростислав.
Нет, в самом деле! — воскликнула Алена. — Предположим, у родителей с откорректированным набором положительных генов рождается ребенок. По-твоему, Сева, этого вполне достаточно для развития гармонической личности. Но давайте изолируем новорожденного, заботясь лишь о его пропитании, ведь дикарь получится.
Это непременно, — сказал Герасим Кондратьевич. — Слышал как-то, будто бы мальчонку нашли в Джунглях индийских. Говорить вовсе не умел. Чистый тебе звереныш.
— Еще одно доказательство моей правоты, — подхватила Алена. — Вспомните, что такое человек по Энгельсу. Как личность, он может формироваться лишь в обществе, под его воздействием. Более того, мировоззрение находится в прямой зависимости от того, в каком обществе он воспитывается. Чем совершенней общество, чем справедливее его социальный уклад, гуманней, чище его моральные устои, чем благородней цели и возвышеннее идеалы, тем больше возможности для развития прекрасного в человеке. Чтобы понять это, достаточно обозреть уродства, порождаемые буржуазным образом жизни. Так что гены здесь ни при чем.