В этом необыкновении, в волнующем очарованье новизны, очевидно, и таились охватывающие их взрывные силы желаний. Им даже казалось, нет, они определенно помнили, что молодыми, как и потом, рожая детей, были совсем глупыми, несмышлеными в любовных утехах. А познав их, ощутимей почувствовали полноту жизни, ее радость. И наливались новыми силами, и молодели сердцами...
Отдыхая здесь, они имели возможность проведывать Олежку, которого вплоть до девятого класса отправляли в пионерский лагерь, находящийся поблизости, в этом же придонцовском лесу. Когда приезжали Ростислав и Алена, забирали его к себе на день. Собиралась вся семья, и тогда не было конца веселым затеям.
Нынче Сергей Тимофеевич снова намеревался провести отпуск в облюбованном месте Поначалу все складывалось как нельзя лучше. Ростислав и Лида отправились в последний раз со студенческим строительным отрядом на Горный Алтай. Сразу же после них на учебно-тренировочные сборы в Планерское уехала Алена. Дома выходило оставаться Олегу, которому надо было готовиться к поступлению в институт. Это обстоятельство и задержало отъезд Пыжовых. Анастасия Харлампиевна никак не решалась оставлять его одного в такое ответственное время. Она считала, что ради поступления ребенка можно и обойтись без отдыха, как делают другие родители.
— Ну, а чем ты ему поможешь? — спрашивал Сергей Тимофеевич. — Был бы смысл... Учить за него будешь? Экзамены сдавать?
— Все же — глаз, — отвечала Анастасия Харлампиевна. Боюсь, как загуляет... И напряжение велико. Мальчика подхарчить надо.
— А самой загинаться? возмущался Сергей Тимофеевич. — Осиротить меня хочешь?
Его тревога, забота о ней умиляли Анастасию Харлампиевну. Она уже подумывала, что действительно у Олега еще все впереди, а им, уже достаточно потрепанным жизнью, пора позаботиться и о себе, о своем здоровье. Однако верх брало материнское чувство постоянной готовности отказывать себе во всем, лишь бы детям было хорошо. Но чтобы не выдать себя, изворачивалась:
— Мне уже тяжело так отпуск проводить — все дикарями, дикарями. Большие неудобства. Дома я лучше буду себя чувствовать, покойнее. А ты езжай, Сереженька, езжай.
Он, конечно, разгадал хитрость жены. Не зря же иногда называет ее «наседкой». Вообще-то, качество это Сергей Тимофеевич считает похвальным для женщины, но в данном случае вовсе не одобрял вот такую чрезмерную жертвенность.
— Ну, хорошо, Настенька, если тяжело в палатке, надо придумать что-нибудь иное, — сказал ей.
В тот же день Сергей Тимофеевич зашел к председателю завкома профсоюза Гасию. В отношении санаторных путевок не могло быть и речи — поздно кинулись, да и медицинских карт не было ни у него, ни у Настеньки. Но ему все-таки повезло — «горели» две путевки в писательский дом отдыха «Коктебель». Никто в завкоме не знал, что он собой представляет, этот писательский дом отдыха, — такие путевки к ним поступили впервые. Сергей Тимофеевич нисколько не медля выкупил их и, довольный, помчался домой. Анастасии Харлампиевне ничего не оставалось, как ехать в Коктебель, оказавшийся к тому же Планерским, вблизи которого где-то находилась Аленка.