Он засиделся, чего только не передумав, и едва не опоздал к началу совещания. Встретив его в приемной, Надя обеспокоенно сказала:.
— Вас уже спрашивал Пал Палыч, — Предупредительно отворила перед ним дверь директорского кабинета, шепнула: — Ни пуха вам, ни пера. Сергей Тимофеевич.
Он не успел ей ответить, потому что сразу же заговорил Чугурин:
— Что ж, товарищи, «возмутитель спокойствия» пришел. Кажется, все в сборе. Будем начинать.
Пока усаживались за длинным столом, установленным вдоль глухой стены директорского кабинета, Сергей Тимофеевич отметил про себя, что, очевидно, и в приемной, ожидая назначенного времени, приглашенные на совещание товарищи высказывали разные мнения, если секретарша проводила его таким напутствием. Насторожило и директорское: «возмутитель спокойствия», хотя в его голосе вроде и не чувствовалось осуждения.
Присев у ближнего от двери края стола, Сергей Тимофеевич осмотрелся. Вокруг — все свои: Пал Палыч, Суровцев, Гольцев, Гасий, секретарь завкома комсомола Славка Дубров, главные специалисты завода, в полном составе цеховое руководство. Рядом с Иваном Толмачевым сидит Ростислав. Суровцев запомнил его дипломную работу, послал совершенствоваться, специализироваться на установку сухого тушения кокса. Ростиславу внове такое представительное совещание. И, видно, чувствует себя скованно, напряженно — выглядит уж очень сосредоточенным, строгим. И Иван сдержан. Однако сквозь его сдержанность так и выпирает нетерпение, готовность вступить в бой за свое детище... Шумков несколько нервничал: то обопрется локтями о стол, то уберет руки, то почешет бровь... Остальные вели себя обыкновенно, буднично, естественно. Одни менее, другие — более внимательно слушали Чугурина, открывавшего совещание.
Сергей Тимофеевич снова взглянул на сына, решил: «Ничего — пообвыкнет, притрется...» Сам-то он не раз тут бывал. Директорский кабинет знает, как свою квартиру... Тут же переметнулся мыслью домой, подумал, что по отношению к Олегу жена руководствовалась житейским опытом, и этот опыт подсказал ей единственно правильное гуманное решение. И еще надумал Сергей Тимофеевич предупредить Ростислава и Алену, чтобы оставили свои насмешки и розыгрыши, которые теперь уж действительно совсем ни к чему.
А Чугурин в это время говорил:
— Суть предложения инициативной группы Сергея Тимофеевича, очевидно, известна всем. Вы знакомились с обоснованиями, выкладками. Давайте обменяемся мнениями.
— Ты что, Тимофеевич, свое КБ имеешь? — усмехнулся главный механик Митяев.
Чугурин покосился на него, сказал:
— А что ему остается делать, уважаемый Валентин Кириллович, если нашим главным специалистам недосуг заниматься разработкой технических проблем, совершенствованием производственных процессов.
— Правильно, — скептически изогнул губы Митяев. — Недосуг... Оборудование, механизмы первой батареи десять лет отработали, второй — восемь: то одно, то другое ломается. Ремонтировать не успеваем, не то, чтобы..,
— Вот за это, товарищ Митяев, партком еще с вас спросит как с коммуниста, — прервал его Гольцев. — Устроили себе тыхэ жыття. Пока гром не грянул, даже график планово-предупредительных ремонтов не выполнялся. Только теперь зашевелились.
Главный механик примолк. А что он мог сказать? Об этих графиках и Суровцев не раз напоминал, вздрючку давал. Вот сидит, слушает — твердые губы сжаты, надбровные бугры разделены двумя резкими вертикальными морщинами, на туго обтянутых скулах вздуваются желваки. Знать, его тоже задел директорский упрек. И Митяев подумал: «Если уж говорить о технических разработках, первый спрос должен быть с главного инженера». Не удержался, проворчал:
— Будете теперь искать крайнего. Всегда виноват — стрелочник.
Чугурин постучал карандашом по столу.
— Степень виновности каждого из нас в том, что произошло, мы обязательно выясним: безответственность нельзя оставлять безнаказанной. Но сейчас речь об ином. Надо по-деловому, объективно и спокойно рассмотреть проект предложенной новой серийности. Коллективное обсуждение, надеемся, поможет нам принять правильное решение.
— Пусть Пыжов и начинает, — поспешно подсказал Митяев, заботясь больше о том, чтобы его, еще не составившего своего мнения, первым не спросили, — Послушаем, что скажет Сергей Тимофеевич.
— Сергей Тимофеевич свое сказал, — вмешался Суровцев. — И сказал более чем определенно. Очевидно, есть смысл сначала выслушать соображения руководителей коксового цеха.