Алена будто ощутила его состояние, полуобернулась, крикнула:
— Со мной поведешься, не заметишь, как парашютистом станешь! Вот завезу сейчас в аэроклуб!..
Совсем рядом оказалась бронзового загара, покрытая золотистым пушком щека, и ему невыносимо захотелось прикоснуться к ней, ощутить ее бархатистую нежность. Это желание было настолько сильным, что он испугался, зажмурился. Но едва закрыл глаза, увидел танцующую Алену, ее грациозные и в то же самое время полные скрытой силы телодвижения, горделиво запрокинутую голову и открытый, по-девичьи нежный подбородок, поселившие в нем, Всеволоде, неведомое ранее смущение, которое он тогда поспешно упрятал не только от окружающих, но и от самого себя. Теперь все это снова обрушилось на него. И он почувствовал, что не устоит, так как с того памятного вечера не раз и не два мысленно возвращался к Алене, легко восстанавливая в памяти подробности их встречи и весь ее облик, ибо уже тогда подсознательно, вопреки своим убеждениям, потянулся к ней. Он уже не помнит, чем мотивировал свою просьбу проходить интернатуру в больнице Алеевского коксохимического завода, но за всем за этим, конечно, же таилась надежда видеться с Аленой. И вот после того, как жизнь размела его прежние представления, по тем цепко схваченным памятью милым подробностям ее манеры держаться, говорить, смеяться, по трепетному чувству ожидания, по тому, как обрадовался, увидев Алену, как безумно захотел коснуться губами ее золотистой щеки, понял, что произошло с ним... Потрясенный этим открытием, Всеволод окончательно растерялся и тут же ощутил подступающий страх, рожденный, вероятно, неуверенностью и неведением того, что может произойти между ними, если вдруг скажет девушке о своем чувстве. И уж вовсе некстати вспомнился парень, танцевавший в тот вечер с Аленой. В доме Пыжовых он был своим, этот неугомонный Иван, несомненно пользующийся благосклонностью и самой Алены, и ее родителей...
Всеволода охватило отчаяние.
— Стойте, Алена, остановитесь, — пролепетал первое, что пришло в голову. Но встречный ветер отбросил, унес эти, едва слышные слова. И он закричал: — Остановитесь! Остановитесь!
Алена резко затормозила, подумав, что с пассажиром неладно — так неожиданно и тревожно прозвучал его возглас. Обеспокоенно обернувшись, увидела Всеволода уже стоящим на дороге.
— В чем дело, Сева?
— Езжайте, Алена. — Он отвел взгляд. — Я останусь.
— Вот это номер! — недоумевающе воскликнула она. Но я не привыкла в дороге бросать друзей.
— Так надо, — потупился Всеволод.
— Не дури, пожалуйста, уже сердито возразила Алена. — Сейчас же садись.
Всеволод упрямо качнул головой:
— Мне надо побыть одному...
— Ну тогда будь здоров. — Алена щелкнула педалью переключения скорости, крутнула на себя рукоятку газа, добавляя обороты. — Только не обижайся! крикнула на прощанье и умчалась.
Первое мгновение близорукость еще позволяла Всеволоду видеть Алену, но тут же ее очертания смазались, а вскоре и вовсе размылись, исчезли. Всеволод вздохнул, переложил портфель в другую руку, побрел по обочине в сторону города. Мимо проносились легковые автомашины, автобусы, грузовики. Он и не пытался остановить попутный транспорт, просить, чтобы подвезли. Шел, размышляя над тем, что с ним стряслось. Мысли его были горькими, безысходными. И чувствовал себя Всеволод самым несчастным человеком на всем белом свете. Он не знал, что за любовь, как и за все в жизни, надо бороться.
* * *
Уже отъехав, Алена начала догадываться об истинной причине столь необычного поведения Всеволода. Чисто женская интуиция довольно доказательно расшифровала и его радость при встрече, и храбрость, сопровождавшуюся испуганно-спрашивающим взглядом, и более чем красноречивое бегство...
Это открытие не принесло Алене ни радости, ни печали. Разве только вызвало чувство досады. Она вообще иронически-насмешливо относилась к девчонкам, которые чуть ли не гордятся повышенным вниманием к своей особе со стороны мало или вовсе незнакомых парней. Ей претили подобные сближения. Когда ее обсматривали и затрагивали, пытаясь завести знакомство, она демонстративно пресекала всякие поползновения на свою самостоятельность, всем существом отвергая старые взгляды на женщину, удел которой-де ожидать, пока ее соблаговолит избрать мужчина.