«Ничего, ничего, — улыбнулся своим мыслям Сергей Тимофеевич, — потягаемся, Сеня. Ты, конечно, упрям и помоложе, а пересилю. Тут ведь главное — в правде. Не на твоей она стороне. Нет, Сеня, не на твоей...»
23
Оно хоть и отошли старые свадебные обычаи, хотя молодые уже решили все между собой, а съездили-таки Пыжовы в Горловку — сватать невесту. Познакомились с родителями Лиды, посидели с ними за семейным столом. Ростислав, чувствовалось, был в этом доме своим человеком. И тем не менее разволновался, когда, поднявшись, сказал, что любит Лиду и прочит разрешения им пожениться. Лида тоже раскраснелась, смущенно потупилась, украдкой взглянув на родителей. У матерей помокрели глаза, отцы нашли приличествующие слова... Выпили за будущее своих детей. Женщины принялись обсуждать сугубо практические вопросы, связанные с предстоящей свадьбой. Мужчины пошли покурить. У них — свой разговор: о жизни, делах. Сват хвастался внедряемым на его участке щитовым комплексом, позволяющим значительно повысить угледобычу на крутых пластах, которые ранее приходилось брать молотками. Сергей Тимофеевич сказал, что и в их производстве обозначаются изменения: на заводе строится установка непрерывного коксования... Затронули и политику: поговорили о наметившейся нормализации отношений с Америкой, о том, что сейчас можно жить да радоваться, лишь бы войны не было...
В общем, все произошло, как, наверное, и должно среди людей. Несомненно, трудно вступать в родственные отношения с совершенно чужой, до этого вовсе не знакомой семьей, когда за плечами — годы, устоявшиеся привычки, сложившиеся взгляды... Но ведь для жизни сходятся дети. И если между сватами возникают симпатии, взаимопонимание — тем лучше. А сваты понравились Пыжовым. Да и они сами, видно, пришлись по душе родителям Лиды.
На обратном пути Пыжовы потихоньку делились впечатлениями. Анастасия Харлампиевна отметила, что теперь ей понятно, почему у беленькой Лиды такие неожиданно черные глаза: сваха была ну просто ярко выраженной прибалтийкой, очень походила на известную артистку Вию Артмане, а Лида — копия мать, вот только глаза отцовские, греческие — темные, как южная ночь. И еще обратила внимание на то, что по речи сват ничем не отличается от русских, а у свахи выговор такой же милый, как бывает у иностранок...
Как бы там ни было, вскоре отгуляли свадьбу — не очень шумную, не очень пышную, но веселую. Приехали из Углегорска Фрося со своим Павликом, собрались родственники, близкие друзья с завода и среди них, конечно же, непременные участники семейных торжеств Пыжовых — Пантелей Харитонович Пташка с Власьевной. А больше — молодежь, которая и задавала тон веселью. И «горько» кричали, и заздравные тосты провозглашали, и одаривали молодоженов, и танцевали... Все это по-своему, нисколько не считаясь с прежним церемониалом. От старого осталось лишь то, что народ мудро веками сохранял, заботясь о здоровом потомстве, — так и не выпитые за весь вечер, полные, только пригубленные бокалы с вином перед новобрачными...
А на другой, после свадьбы день Пыжовым принесли повестку. Приняла ее Аленка, недоумевающе повертела в руках, протянула матери:
— Что это? Папу в суд вызывают... За что?!
Анастасия Харлампиевна, перечитав повестку, сказала дрогнувшим голосом:
— Наверное, какая-то ошибка...
В доме Пыжовых залегла тревога, Аленка, примчавшаяся из пионерского лагеря на свадьбу брата и собравшаяся было уезжать, задержалась. Не могла она уехать в неведении. Листала у себя конспекты лекций, все время прислушивалась к взволнованным шагам матери и косилась на входную дверь: вот-вот должен прийти отец. Он и в самом деле не задержался.
— Опять голова? — заговорил с порога, увидев на лбу жены марлевую повязку. — Беда мне с тобой, Настенька. Надо же беречься.
— Тебе бумага пришла, Сережа, — сказала она.
— Бумага? Мне?.. Вроде ниоткуда не жду.
— В зале на столе лежит.
— Посмотрим, посмотрим... — Взял повестку, скривил губы — Подал-таки...
Две пары глаз, устремленных на него, одинаково тревожились и вопрошали. Сергей Тимофеевич усмехнулся:
— Чего переполошились? Во, трясогузки. Суд-то наш, советский. Такой же государственный орган, как и другие.
— Сережа, ты, пожалуйста, этим не шути, — промолвила Анастасия Харлампиевна. — Мы волнуемся.
— И напрасно, — возразил Сергей Тимофеевич, — Это же не уголовщина. Крупно поговорили со сменщиком Даже смешно, что там можно разбирать. Ну, назвал его кулацким последышем. Так любому суду докажу это фактами