— Куды это тебя, дед? — Увидев Сергея Тимофеевича на заднем сиденье, кивнул ему — Здорово, Серега! Куды деда увозишь?
— На экскурсию. — пояснил Сергей Тимофеевич.
— Завод глядеть, — торжественно, чтобы все слышали, объяснил Кондрат. И к шоферу — Паняй.
— Ну, изменщик, — протянул Ромка. — Значит, мой фаетон уже не годится?!
— Ни к чему твой хваетон, — ответил Кондрат. — Завод погляжу и помирать буду.
— Ладно, дед, не трепись, — отмахнулся Ромка. — Ты еще и на моих поминках чарку потянешь.
— Давай паняй, — снова заторопил Кондрат шофера.
Ехал он, довольный тем, что так незаметно, как ему казалось, добился своего — покрасовался в машине перед односельчанами.
Когда выбрались на асфальт, Сергей Тимофеевич напомнил, что тетка Ульяна помешала о лейтенанте досказать.
— Во, во, — подхватил Кондрат. — Не баба — чистое наказание. И за шо токи муки терплю! Вбила себе в голову старших повчать... А лейтенант шо ж? Кажу ему: «Громов твоя хвамилия. Артем Громов твой батька. И обличьем ты увесь в него. Шукал он тебя, убивался. Здесь пытал, на хуторах...» То ж направил Димку в область — куды к таму часу секретаря нашега забрали. Так уж он, младший Громов, и помял меня — доси сгадуется.
— Наверное, встреча была!.. — воскликнул Сергей Тимофеевич. — Радости-то сколько!
— Про то, как стренулись, не знаю — брехать не стану, не моя стихия брехать. А через недельку заявились обоє. Вот так же въехали машиной у двор. Подарков понавезли!!! Мне, Ульке. Запусков разных с собой прихватили. Посилали за стол. Старый Громов и выступает с речью: «Абы не ты, дед Кондрат, так и не стрелись бы наши дороги с сыном. Живи сто лет и ще скоки захочешь...» Стукается со мною своей посудиной, а сам сыном любуется, кивает ему. «Завсегда, — каже, — Дима, сгадывай-окромя таго безвестнага Ивана, шо стал тебе крестным отцом, ще однаго крестнага — деда Кондрата. Вот, каже, — скоки хороших людей в нашей жизни стречается». Тут и батьку тваво помянул — Тимохвея Авдеича. Как раз же перед тем поховали его, геройскую смерть принявшега. «Большевик, — каже, был необвыкновенный, незабвенный друг мой. Мы, — каже, — с ним тут гагаевку на новые рельсы ставили...» Будто я-то не у курсе. Как-никак — в одной упряжке тягли. То ж выпили и за Тимохвея Авдеича. А пили токи коньяк, що звется «пять звездочек». По совести — не шибко мудрая штука. Как по мне — самогон пристойней. Помню, и упокойный Лаврушечка Толмачев полюблял повторять: «На вид он прост, но свойства чудные имеет». Той колтай по части спиртнога... И шо ты гонишь? — вдруг сказал шоферу. — Шо я тебе космонавт? Тишей едь.
Не сбавляя скорости, шофер обернулся к Сергею Тимофеевичу, как бы выражая и недоумение, — и осуждение, а Кондрат, заметив это, продолжал:
— Ты ото не гляди — слухай, шо кажут. Може, у меня вестибуляр не гож! Не усем же так лётать.
— Можно потише, — проронил и Сергей Тимофеевич.
— Летает так, шо в глазах рябит, — ворчал Кондрат. — Ничего не разглядеть.
Пожалуй, это обстоятельство больше всего и волновало Кондрата. А шоферу хотелось побыстрее избавиться от непредвиденных, не обязательных для него пассажиров, стать возле заводоуправления в тенечке — благо, директор не очень беспокоит поездками — да дочитывать очередной детектив. Только от Пыжова, видать, так просто не отделаться, если при нем Пал Палыч сказал: «Отдаю тебя в полное распоряжение Сергея Тимофеевича. Куда укажет, туда и повезешь». Пришлось смириться. Он уменьшил скорость, уже не аппелируя к Сергею Тимофеевичу, не отрывая от дороги мрачного взгляда.
Старику же захотелось посмотреть городок коксохимиков. Подвернули туда, медленно заколесили по асфальтированным улицам. Кондрат вертел головенкой то в одну сторону, то в другую, заглядызал на многоэтажные дома с балконами, лоджиями, окруженные зеленью уже поднявшихся деревьев. Пялил глаза-на огромный универмаг, гастрономы, кинотеатр, детские сады с ярко раскрашенным оборудованием игровых площадок... Потом запричитал:
— Ай-я-яй, скоки настроили! Здесь же ветер когдась гулял да волки выли!
— Вспомнили, дядь Кондрат, — усмехнулся Сергей Тимофеевич. — Когда-то было! До войны тут коровники колхозные стояли.
— Э-э, до войны... Глядя до какой войны. Мы тут пацанами шастали, ще й Катерининской дороги не было...
Увидев в стороне от поселка строения, обнесенные, белой оградой, и узнав, что там размещается заводской больничный комплекс, проронил: