И опять Сергей ощутил зуд в ладонях. Подошел к тете Шуре: «Можно мне?..» Она обернулась, задорно спросила: «А умеешь?» — «Когда-то умел», — сказал Сергей. «Ну, спробуй, спробуй», — согласилась тетя Шура, передавая ему клещи, и поспешила к окну выдачи инструмента, откуда ее уже окликали.
Он помнит, как сначала будто даже оробел, растерялся. А потом пошло, пошло... Разгорячился, сбросил шинель, шапку. Кувалдочка хотя и маленькая, а увесистая, замашистая. Металл под ней — как тесто: четыре-пять ударов — и сформировано жало. Тут же наставляет оттянутый кончик на специальное зубило, торчком укрепленное в квадратном отверстии наковальни, легкий удар — и лишнее отсечено. А в горне поспело уже следующее... Вот так незаметно и справился, все подобрал. Выключил воздуходувку, покидал в чан с водой свою продукцию, чтобы скорее охладить, отложил клещи, рукавом гимнастерки вытер со лба пот, присел перекурить. И почувствовал, как его переполняет гордость — сумел, не разучился. И слушал уже позабытую истому, разливающуюся по натруженному телу, какая приходит лишь после вот такой горячей работы.
Немного передохнув, включил точило. Оно стояло тут же, в одном комплексе с горном и наковальней, что было очень удобно. Карборундовый круг, заключенный в металлический кожух, взвыл, быстро набирая обороты. Посыпались искры, будто иголочками покалывая отвыкшую от такой процедуры кожу рук. Одна плоскость зачищена, другая, сбиты острые углы на боковинках. И вот уже — заточка. Память подсказывает необходимый угол резания этого ударнорежущего инструмента. Сняты фаски. Готово. Можно откладывать в сторону. А в руках уже следующее зубило. Воет карборунд, сыпятся искры... И Сергею уже хочется, чтобы отец задержался на дольше. Он торопится. Ему надо доказать самому себе, что война не лишила его прежнего умения, что он остался мастером, которого важные обстоятельства лишь временно оторвали от своего главного дела. Постепенно и вовсе исчезло ощущение тревожной поры. Просто, как обычно, он вышел в свою смену и получил наряд на заправку инструмента. Его переполняет радость: все ладится и сил в нем столько, что, конечно же, перекроет норму. Вон как сдирает карборунд окалину, въедается в металл, веером рассыпая искры. Следует лишь приноровиться, не делать ни одного лишнего движения. На этом, в общей сложности, немало минут набежит. И пальцы беречь, а то ведь так и стешет. Важно принять правильную рабочую стойку: когда удобно стоишь — не шатнешься. Только вот нынче что-то побаливает нога, подгибается. Это они вчера на своем футбольном поле принимали ясногоровский «Локомотив» — давнишнего своего соперника. Упорной была игра. Он хорошо выходил на голевую передачу и его снес хавбек. Тогда и ушиб ногу... Но кто окликает его? Сергей на мгновение обернулся, и сразу возвратился из прошлого, закончил затачивать последнее зубило, выключил точило. «Ох и ловко у тебя получается, — восхищенно говорила тетя Шура. — Ну, будто фабричные. Спасибо тебе превеликое».
Сергей не ожидал, что так приятна для него будет похвала. И он смущенно ответил: «Чего там. Обыкновенно...»
Тетя Шура сказала, что приходил отец, постоял, посмотрел, как он работает и ушел. «Наверное, ожидает, — добавила. — Ты уж иди. Небось, натрудил рану».
А Сергею захотелось завершить весь цикл. Ерунда осталась — только закалка. Он снова включил воздуходувку, расчистил от шлака горн, подложил уголька...
Нет, то, что познал фабзайчонком, видно, накрепко зацепилось в нем. Когда-то на выпускных экзаменах за термическую обработку металла ему отвалили оценку «отлично». И сейчас, накалив зубило, он окунул режущую часть в воду, потом притопил немного с таким расчетом, чтобы не так быстро сменяли друг друга цвета побежалости, снял черноту, потерев кончик о цементный пол, и стал наблюдать. Сначала появился светло-желтый цвет, потом — соломенный, темно-вишневый... Когда он только-только стал переходить в синий — Сергей зафиксировал, полностью опустив зубило в воду. Тут вся премудрость в том, чтобы уловить именно этот момент. Если раньше прекратить отпуск — сталь будет крошиться. Чересчур перепустишь на синий — режущая кромка сомнется при первом же ударе.