Не менее важным участком было разоренное сельское хозяйство. В сложнейших условиях, в очень сжатые, почти пропущенные сроки, посеяли озимые. Потом готовились к весне, собирали, как старцы, зерно, инвентарь, тягло. С горем пополам провели весенний сев. Теперь колосятся хлеба, зреют овощи. Но посевные площади еще далеко не освоены. Как и всюду — не хватает людей. Пахари на войне. Поднимают двухлетнюю залежь женщины, детишки, старики.
Приковывали к себе внимание школы, детские учреждения, связь, транспорт, строительство, жилищная проблема, снабжение населения продуктами питания, промтоварами, медицинское обслуживание...
Повседневный поток дел требовал от него сосредоточения всех сил, забирал его без остатка. Вот и сейчас, только что возвратившись из Горловки, он сидел в кабинете, устало опустив голову. Думал о том, что пришлось немало потрудиться, исправляя допущенные Заболотным ошибки. Перегнул Заболотный: сроки, установленные им для выполнения тех или иных работ, не основывались на реальных возможностях и потому не могли мобилизовать работников горкома и трудящихся на их выполнение. Наоборот, лишь вызвали уныние и растерянность...
Его мысли прервал Заболотный. Он стремительно вошел в кабинет, возбужденно заговорил:
— Так не пойдет, Виктор Павлович. Я — приказываю. Ты отменяешь мои распоряжения, даешь поблажку.
Неботов поверх очков посмотрел на него. И, видя, что Заболотный нервно заходил по кабинету, откинулся к спинке стула, приготовился слушать.
— Я требую к себе уважения, достопочтенный Виктор Павлович, продолжал Заболотный. Промышленность — моя парафия. И, очевидно, со мной надо считаться.
— Что это ты как евангелист заговорил? «Достопочтенный», «парафия»... — Губы Иеботова недобро скривились. — Выкладывай суть.
— Прежде чем давать какие-то свои указания, вмешиваясь в мою сферу деятельности, не помешало бы проконсультироваться со мной.
— Тут ты, может быть, и прав. Извини не было времени. В интересах дела потребовалось срочное вмешательство. Ведь признайся, Степан Мефодьевич, с горловскими шахтами наломал дров.
— За свой участок отвечаю я, — холодно подчеркнул Заболотный. — А ты своим вмешательством сводишь на нет мои усилия. Объективно — мешаешь работать.
Всего ожидал Неботов, но во всяком случае не такой вот психической атаки.
— Обвинение серьезное, — заговорил он, — Поэтому и разговор должен быть серьезным. Не перенести ли его на бюро?
— Отлично! Только заседание бюро необходимо провести немедленно, — решительно заявил Заболотный.
Неботов спокойно ответил:
— Если не против, соберемся завтра.
* * *
С утра секретарь обкома вызвал Громова. Когда тот вошел, Неботов говорил по телефону:
— Подготовь, Илья Васильевич, телефонограмму всем секретарям горкомов и райкомов. Пусть проводят митинги на предприятиях, в колхозах... В связи с выходом наших войск к государственной границе.
Громов понял, что Неботов разговаривает с секретарем по идеологии. А Виктор Павлович, кивнув ему и показав рукой, чтобы Артем присаживался, продолжал:
— Самим бы догадаться, а мы ждали, пока нам подскажут. Наступательный порыв армии надо подкрепить новыми свершениями в труде...
Действительно, это было событие, вызвавшее всеобщую радость — войска Первого Белорусского фронта на своем участке освободили родную землю и завязали бои с противником на территории Полыни. Артем по себе знает, как взволновал его приказ Верховного Главнокомандующего, как взбудоражил, будто бы влил в него новые силы. А главное, помог ему окончательно определить свою судьбу во всенародной борьбе. Нет, в обкоме он не останется. И причина здесь вовсе не в Заболотном, под чье начало прочит его Неботов.
Ожидая, пока Виктор Павлович окончит свой разговор, так мысленно рассуждал Громов. Он успел подумать, что выход к границе, конечно же, вызовет большую волну трудового энтузиазма, поднимет людей на самоотверженную работу во имя победы. Потому что рано успокаиваться. По последним данным к середине нынешнего года военно-промышленный комплекс фашистского рейха достиг наивысших показателей в производстве самолетов, танков и прочего вооружения. Для полного разгрома врага потребуется еще много сил, и крови прольется немало.
Неботов уронил телефонную трубку и этот звук вывел Громова из задумчивости. Он выжидательно посмотрел на Виктора Павловича, а тот, проверив, не повредил ли аппарат, оживленно проговорил: