— Вот аж когда встретились, — заговорил Артем, откровенно рассматривая Тимофея. — Постарел? Нет. Седины, правда, добавилось, отметин на лице. Этой полосы через щеку не было.
— Колосник отпечатался, будь он неладный.
— А что ж так?
— Да было дело... — Тимофею не хотелось признаваться, что терял сознание, когда глушил потекшую связь в раскаленной топке паровоза и упал на колосниковую решетку. — Долго рассказывать.
— Ясно. Все так же топаешь — прямо. А оно по жизни, как по лесу, кто прямо идет, тому больше ссадин и синяков достается. Зато чувствуешь себя человеком, черт его задери! — Артем весело подмигнул Тимофею: — Не так ли, старина!
— Пока бодрюсь, — усмехнулся Тимофей. — Надо держаться. Сынок приезжал но ранению, вроде, не очень испугался, а жинка явится... Что, как забракует?
Он думал о ней, ждал ее, говорил о ней, как о живой, — еще где-то плутала похоронка, еще не дошла до него черная весть.
— Я ее сразу узнал, твою Елену Алексеевну. — Артем перевел взгляд на фотографию. — Не как-нибудь — младший комсостав.
— А что? — не без гордости проговорил Тимофей. — Мы с ней в одних чинах. Я тоже старшиной был, когда сюда отозвали.
— Да, война,, война... Ехал к тебе — по пути Маркела проведал. Он-то держится. Сам солдатом был, знает, какая она, солдатская доля. А Мария страшно как убивается.
— Как же не убиваться? Сын погиб. — Тимофей склонил голову. — С Сережкой моим вместе призывался. И вот Героем стал... Да только посмертно. — И к Артему, взволнованно: — Ужасно терять сына! Тебе это понятно... Я крепкий мужик, Артем, но как подумаю!.. Мой уже дважды ранен. Награды через всю грудь...
Артем закивал:
— Хороших ребят вырастили, защитников Отечества! Есть кому передать дела... Однако и нам еще предстоит немало работы. — Он прошелся по конторке, остановился перед Тимофеем. — Так что быт, товарищ начальник, надо налаживать. Куда это годится?
— Одобряю! — подхватил Тимофей, пряча улыбку. — Наконец-то за ум берешься. А то слышу, мол, пришел прежний секретарь и опять спальный угол в кабинете отгородил.
— Си-лён... — протянул Артем, сбитый с толку вот таким поворотом, — Ловко...
— Ты угощайся, угощайся. — Тимофей подвинул к нему алюминиевую кружку. — Чаёк — чудо. На смородинном листе настояшный. Тетя Шура вялит каким-то своим способом. У себя не отведаешь такого.
— Ну, уел. — Артем хмыкнул, качнул головой, потянулся за кружкой. — Не ожидал...
А Тимофей уже спрашивал:
— Куда же тебя запроторили? Где носило эти годы?
— Долго рассказывать, — Тимофеевыми словами ответил Артем. — Как-нибудь в другой раз.
Кто-то приглушенно забубнил за дверью. Они прислушались. У Артема удивленно взметнулись брови.
— Ну, виртуоз... Ну, злодей... Кто же это так фартово матерится?
— Силыч пожаловал — мастер подъемки. К разговору готовится... — Тимофей прошел к двери, открыл ее. — Очистился, Пантелей Силыч? Входи. Что там у тебя?
— Уже все в аккурат, в ажуре, Авдеевич. Не изволь беспокоиться. Кой-какая мыслишка пришла... Побегу. Бувай.
— Специалист экстра-класса, — проследив, как кругленький, благообразный Силыч покатился к распахнутым воротам своего цеха, проговорил Тимофей. — По всем статьям. — И увидев иронией искривленные губы Артема, добавил: — Прилюдно не лается. Вот так, сам с собой выговорится, и снова — милейший человек.
— Значит, кадры в порядке?
— Работать можно.
— Вот и я кадрами занимаюсь. Сватать приехал... Думаю кооптировать тебя в члены бюро райкома.
— Если очень нужно... Если считаешь, что буду полезен...
— Так и запишем — обрадовался Артем. — Верно говорится: боец всегда остается бойцом. Поработаем...
Потом они осмотрели депо, прошлись по цехам, заглянули к строителям.
— Ты говори, что надо, — нажму, выбью, — предлагал Артем свою помощь. — Все же я ближе к тем, кто распределяет фонды.
— А это какая дорога, товарищ секретарь? — поддел Тимофей. — Приятельско-кумовская?
— Тоже мне приятель, — отшутился Артем, искоса бросив уважительный взгляд на Тимофея, — Разве о тебе? О депо твоем беспокоюсь...
...Довольный остался Артем поездкой в Ясногоровку. И дело сделал, и испытал радость общения с хорошим человеком. Прежний Тимофей Пыжов — прямой, бескомпромиссный, деятельный. О депо можно не волноваться — в надежных руках. Но каков, а? От помощи отказался. «Все сейчас нуждаются, — ответил сдержанно. — Всем надо. Ну, а то, что полагается для депо, — зубами вырву...»