Ядра целыми роями жужжали над головами гайдамацких пушкарей, ломали станки на пушках, калечили людей. Чтобы хоть немного защититься от убийственного огня, пушкари отвезли пушки немного назад, налево, за песчаный бугор.
В полдень посмотреть на стрельбу приехали Зализняк и Гонта.
— Не сделали пролом? — спросил Зализняк, опираясь на колесо поломанной пушки, задравшей свой толстый нос высоко вверх.
— Слабоваты у нас пушки. Тут бы единорогов несколько поставить, — отозвался усатый пушкарь.
Над головами просвистело ядро, подняло тучу пыли позади, неподалеку от Василя Веснёвского, который держал коней. Кони испуганно захрапели, потянув за собой хлопца.
— Отъезжай под осины! — крикнул Максим. Он прикрылся шапкой от солнца и долго вглядывался в крепость.
— То ли не попадают, то ли не долетают ядра? Так нет же.
Было видно, как в одном месте со стены посыпалась щебенка, очевидно, ядро чиркнуло и отскочило в сторону. Ещё выстрел. Это ядро, не долетев, упало в ров. А вон другое ударило около самого зубца башни. Максиму вспомнилось, как стреляли они в Запорожье по кирпичному гуляй-городку, построенному их руками. Их, молодых пушкарей, обучал тогда сам главный обозный.
Зализняк, не оборачиваясь, поманил пальцем Гонту и обозного.
— Зря порох палим. Так можно и целый год стрелять. Пушки косо поставили и ядра отскакивают от стен. Пороху сколько осталось?
Голос обозного заглушил пушечный выстрел, но Максим понял его ответ по качанию головы.
— Придется-таки через стену лезть.
— Я вот над чем голову ломаю, — сказал Гонта. — С южной стороны крепости есть такое место, где нет стены. Правда, там нужно вверх вскарабкаться, и вал весьма высок, а все же если б попробовать подрубить там палисад? Давай проскочим туда.
Приказав обозному прекратить стрельбу, Зализняк и Гонта отправились к рощице, где ждал их Василь с лошадьми.
Рубить палисад было послано около пятисот гайдамаков. Столько же расположилось за яром в виду крепости, на расстоянии выстрела, готовые броситься им на помощь.
Весь путь, от ржаного поля, по которому валялись раскиданные копны, до крепости, нужно было проделать под сильным обстрелом. Помня приказ сотника как можно быстрее добраться до палисада, гайдамаки бежали изо всех сил. Гора становилась всё круче, и под конец им пришлось перейти на шаг, а потом и вовсе карабкаться по откосу на четвереньках. Люди обрывались: одни — скошенные пулями, другие, просто споткнувшись о камни или кочки, катились вниз, сбивая друг друга. Наконец палисад. Миколе казалось, что он спрячется тут от лютого свиста пуль, избавится от неприятного чувства беспомощности. Выхватив из-под пояса топор, он с размаху вогнал его в дубовую колоду, которая несколько выдавалась вперед. И вдруг над головой зашумело, будто пролетела стая птиц, что-то тяжело и глухо ударилось позади. Задержав топор в поднятой руке, Микола на мгновение оглянулся. По склону, сбивая людей, катился огромный пень.
Это было начало. За пнем сверху посыпались камни, полетели колоды, кувшины с порохом. Хотелось бросить всё и, не оглядываясь, бежать отсюда в поле. Но Микола превозмог себя, не оглядывался, не прислушивался к крикам и жалобным стонам. Не только топором, казалось, зубами бы вгрызся в дерево, чтобы быстрее одолеть его.
Внезапно что-то горячее обожгло левую руку от плеча до локтя. Микола посмотрел вверх и отпрянул в сторону. Он сделал это вовремя, так как сверху широкой струей лилась смола. От палисада вниз по откосу уже сбегали гайдамаки. Микола остановился в нерешительности, не зная, убегать или рубить дальше. Но тут в полудесятке саженей от него затрещал палисад, и несколько колод упало вниз. Микола заметил, как одна из них сбила кого-то с ног, придушила обожженным концом к земле. Двое гайдамаков, которые, прижавшись спинами к палисаду, стояли рядом, испуганно рванулись вниз,
— Стойте, куда вы, человека придавило! — закричал Микола, сразу забыв и страх и обожженную руку.
Один гайдамак продолжал бежать, другой повернулся, едва не поскользнувшись на склоне, и бросился назад. Микола приподнял топором колоду, гайдамака вытащил придавленного. Тот тихо застонал и махнул рукой:
— Бегите, хлопцы, побыстрей. Не стойте на месте.
Этот голос показался Миколе знакомым. Он наклонился, взглянул в потное, вымазанное сажей лицо гайдамака.