Проводник колебался всего мгновение.
— Признаться, мне ужасно хочется сказать, что я справлюсь, Николае Януарьевич, — вздохнул он, поднимаясь с кресла, — но это было бы непростительной самонадеянностью. Мой опыт работы с генераторами восемьдесят четвертого типа ограничен теми десятью днями, что я здесь.
— Ваша честность делает вам честь, Алексий Радостны, — кивнул Урсис, хмуро глядя сквозь незаполненный каркас гиперэкранов на быстро надвигающуюся грозу. — Не время сейчас демонстрировать героизм. — Он облизнулся и уселся в кресло машиниста. В следующую секунду первые капли дождя забарабанили по пульту. — Вилф, — небрежно бросил медведь, — будь добр, сообщи диспетчерской, что мы готовы.
Брим кивнул и нажал на кнопку связи.
— Говорит борт девятьсот двадцать один, — крикнул он в микрофон, чтобы его услышали сквозь шум дождя. — Мы готовы к спуску.
— Борту девятьсот двадцать один: вот и замечательно! — прохрипел динамик женским голосом. — Продолжайте операции согласно графику…
— «Непокорному» необходима вертикальная тяга примерно сто десять единиц, — объяснял Урсис Проводнику, пока индикаторы на пульте по очереди меняли цвет. — Значит… — его лапа почти не коснулась тумблеров управления, но рык генераторов заметно изменил тембр, и на панели загорелись новые индикаторы, — добавляем тяги понемногу, чтобы генераторы не пошли вразнос. — Голос медведя был едва слышен сквозь дождь. — Докладывайте о боковых векторах, Алексий Радостны, на случай, если они появятся.
— Сто десять единиц вертикальной тяги, — повторил Проводник, сосредоточенно вглядываясь в циферблаты. Рокот в глубине корабля заметно усилился — это Урсис чуть двинул лапой. Еще одна группа индикаторов сменила цвет на ярко-оранжевый. — И продолжает расти…
Старший медведь на мгновение оторвался от пульта и кивнул Бриму:
— Как только диспетчерская даст добро, мы двинемся, Вилф.
— Борт девятьсот двадцать один. Готовы к немедленному выходу, — доложил Вилф.
Женский голос из диспетчерской откликнулся почти сразу же:
— Борту девятьсот двадцать один: выход разрешаю. — Слова эти слились с хлопками выключаемых силовых лучей, удерживавших корабль на месте. Яркие вспышки разрезали грозовую мглу, и по кораблю прокатилась волна коротких рапортов о готовности всех постов. Клубы едкого дыма окутали мостик. Лапы Урсиса уверенно двигались над пультом. Свинцовое небо осветилось вспышками молний.
— Сто пятнадцать единиц… — докладывал Проводник. — Сто двадцать… генераторы в порядке…
Рев подъемных генераторов стал почти осязаемым, и палуба под ногами Брима завибрировала мелкой, противной дрожью. Он выглянул сквозь зияющие отверстия отсутствующих гиперэкранов и пошатнулся от удивления. «Непокорный» уже наполовину сошел со стапеля и быстро двигался за буксирами. Внезапная какофония сирен и гудков перекрыла даже раскаты грома: верфь приветствовала рождение «Непокорного». Небольшая толпа рабочих и техников восторженно выкрикивала что-то невнятное. Рабочие на соседних стапелях весело размахивали касками. Эти люди построили несчетное количество судов — военных и гражданских — и, несомненно, построят еще больше. Их радостные лица отражали профессиональную гордость и пожелание удачи звездолетчикам, которым предстояло обживать последний плод их совместных стараний. Брим почувствовал, как глаза его увлажнились…
Неожиданно все эти звуки потонули в оглушительном грохоте — молния ударила в антенну КА'ППА-связи прямо за мостиком. На мгновение весь каркас башни осветился, словно какой-то древний, ажурный маяк. Корабль тряхнуло, Брим рухнул на колени.
Почти оглохший от грохота, он неуверенно поднялся на ноги и только тут услышал яростный захлебывающийся вой. Этот омерзительный звук Брим слышал не раз — на выходивших из-под контроля карескрийских рудовозах. Ясное дело, автоматический демпфер полетел от электрического разряда при ударе молнии, и правый подъемный генератор быстро раскручивался на полную мощность!
Новые удары молний высветили как стробоскопом Урсиса, отчаянно пытавшегося удержать контроль над «Непокорным».
— Вырубай правую машину, Алексий Радостны! — рявкнул он Проводнику, когда палуба угрожающе наклонилась влево. — НУ ЖЕ! — Голос его потонул в оглушительном грохоте очередного разряда. Зловещий зеленый свет струился с мачты КА'ППА-связи, его блики играли на оголенных стрингерах над мостиком.
Поскольку никаких других пультов управления на мостике еще не смонтировали, единственное, что мог делать Брим, — это цепляться за все, что подворачивалось под руку, и беспомощно наблюдать за тем, как техники в своих сверкающих комбинезонах скользят по мокрой обшивке палубы, отчаянно пытаясь ухватиться за не установленный еще леер. Один за другим они с криками срывались в кипящую под кораблем воду. Незакрепленное оборудование и инструменты покатились по мостику к левой переборке. Схватившись за переплет гиперэкранов, Брим повис на нем, а корабль тем временем продолжал крениться, пока палуба не закрыла своей темной массой грозовое небо. Вселенная, он же сейчас перевернется!
Внезапно сквозь дождь Брим увидел, как Проводник ползет, упираясь ногами в гнезда для установки пультов, по вставшему почти вертикально мостику. За несколько тиков молодой медведь добрался до аварийного блока, рванул на себя крышку и — чудом не сорвавшись при этом — перекинул рубильник правого генератора обратно в автоматический режим. Понемногу вой генератора стал стихать, и «Непокорный» вернулся на ровный киль. Экипажи обоих буксиров явно не были готовы к подобным катаклизмам и не сделали ровным счетом ничего, если не считать возбужденного размахивания руками в сторону недостроенного корабля.
Пытаясь унять отчаянно колотившееся в груди сердце, Брим обернулся и увидел в пенящейся воде за «Непокорным» десяток изуродованных тел — останки несчастных техников, попавших в водоворот возмущенных гравитронов под кораблем. По его коже побежали мурашки. Подобная разрушительная энергия служила причиной того, почему мощным судам вроде звездолетов редко разрешалось летать над сушей — по крайней мере на малой высоте. Брим вздрогнул — схватись он за переплеты гиперэкранов хотя бы тиком позже, и он разделил бы участь этих несчастных…
В нескольких иралах от него Урсис с молодым медведем снова склонились над пультом, вручную управляя генераторами. Наверное, Проводник все же уверовал в свои силы и опыт. Что ж, внезапная необходимость могла и помочь этому — Бриму были хорошо известны подобные случаи. Даже самые лучшие карескрийские рудовозы гарантировали тройную дозу подобных неожиданностей — всего за один рейс!
Он тряхнул головой и понял, что дождь закончился.
Неизбежное расследование затянулось на добрых двадцать пять дней, украв у Брима и Урсиса драгоценные метациклы, которые можно было бы с куда большей пользой потратить на подготовку «Непокорного» к космосу. Это время пришлось просто вычеркнуть из жизни, тем более что аврал на верфях не позволял заменить их на рабочих местах — людей и так не хватало.
Тем не менее по окончании расследования трибунал признал действия всех троих офицеров на мостике безошибочными, и упоминания об инциденте не были занесены в их личные дела в Адмиралтействе. Как ни странно, официально причиной бедствия в представленном местным руководством заключении значился вовсе не удар молнии. Всю вину возложили на неисправный датчик, ложные показания которого за несколько недель пробных включений полностью разладили обе системы автоматического управления подъемными генераторами. Тем не менее и Брим, и Урсис отметили усиленное внимание, которое уделяли теперь изоляцией антенны КА'ППА-связи, а также на новую изоляцию системы волноводов подъемных генераторов. Ни карескриец, ни его друг-медведь не говорили о волноводе никому, кроме нынешнего, неполного экипажа «Непокорного», однако коммандер Коллингсвуд направила ряд шифровок вице-адмиралу Плутону, своему близкому другу из Адмиралтейства.