– И мы скоро тоже умрем. Вот ты где! – сказал он, найдя наконец нужный файл. Раскрыв, он просмотрел его, перепрыгивая через технические термины, остановившись только тогда, когда наткнулся на бесконечные ряды трехразмерных схем. Крис не знал, как выглядит бомба, но чувствовал, что здесь нет ее чертежей.
– Похоже, они раздобыли детали бомбы. Но не знали, что с ними делать. Пусть эксперты решают, что это такое.
Включив свой собственный внутренний компьютер, он подключился к машинам коразианцев и загрузил все файлы, которые, как ему казалось, имели отношение к бомбам, людям, галактике, Млечному пути и т. д.
Одновременно он следил одним глазом за дверью, готовый в любой момент увидеть, как его ребята сделали стойку.
Он собирался выключить компьютер, когда ему в голову пришла идея. У коразианцев были схемы основных деталей разных бомб, но они не могли сообразить, как их соединить. И если он сотрет файлы, делу это не поможет. И миледи понимала, что, попав в центральный компьютер, эти файлы обойдут всю галактику коразианцев.
«Может, добавить еще кое-что?» – подумал он.
Что он и сделал. На мониторе появилось трехразмерное изображение его кибернетической ноги. Внизу, на стандартном военном языке, он добавил: «Это оружие».
Закончив, он отключился и ушел, а невежественный интеллект компьютера продолжал стучать и поскрипывать.
– Враг не дает о себе знать? Хорошо. Пора сматываться. Наша работа закончена. А то я переполнен секретной информацией. Если со мной что-то случится, обязательно передайте мои файлы кому-нибудь. Пошли. И вы двое идете с нами. Или вы вздумали остаться здесь навсегда?
– Крошка сказал, что Звездная дама в беде.
– Да? Это ее проблемы, а не мои. Если наверху армия коразианцев отрежет нас от наших кораблей, нам капут.
– Крошка сказал, вы могли бы ее защитить.
Крис вынул сигару из кармана и сунул в рот. Его люди стояли, молча следя за ним.
– Это не оговорено в контракте, – сказал он наконец и, повернувшись, пошел назад, к выходу на поверхность.
Глава девятая
Все, что я сделал, – принадлежит тебе; все, что мне предстоит сделать, – принадлежит тебе; все, что у меня есть, – посвящено тебе.
Мейгри вошла в комнату, в которой Абдиэль держал Сагана в плену, заставив себя успокоиться. Четыре прохода вели туда с четырех сторон света. Четыре моста, идущие из каждого входа, встречались в центре, образуя крест над огромным бассейном с горящей черной водой под сводчатым потолком.
В центре комнаты находился гроб, сложенный из камней. Дерек Саган лежал в гробу с закрытыми глазами, с оружием по бокам. На нем были красная мантия и золотые парадные доспехи. Доспехи были копией настоящих, тех, что находились на борту «Феникса». Это зомби постарались.
«Как это похоже на Абдиэля! – подумала горько Мейгри. – Насмехаться над победами Сагана в его окончательном поражении».
Огни освещали комнату, отблеск их падал на доспехи, на лицо, сосредоточенное, умиротворенное, холодное, как камень, на котором покоилась его голова. Руки, вытянутые по бокам, не двигались, грудь не поднималась.
Мейгри остановилась на пороге, не в состоянии идти дальше. Она вытянула дрожащую руку, чтобы опереться о стену, сильная рука Агиса поддержала ее.
– Слишком поздно, – сказал Агис. – Милорд умер.
Спарафучиле издал яростный резкий крик, как раненый зверь.
– Нет! – глубоко вздохнула Мейгри, пытаясь оправиться от шока. – Нас хотят заставить поверить, что он умер.
Душа не покинула его тела, но была погружена в летаргический сон. Окна и входы были наглухо закрыты. Свет не пробивался через них. Но Мейгри должна была найти дверь.
Спарафучиле кинул на нее мрачный подозрительный взгляд. Тихо скользнув вперед, ублюдок взобрался на мост.
Агис собрался догнать его, но Мейгри остановила его, схватив за руку.
– Отпусти его, – сказала она.
Центурион посмотрел на нее мрачно, раздумывая, подчиняться или нет.
Мейгри поняла. Преданность Агиса, как и Спарафучиле, была изначальной и постоянной по отношению к милорду. В то время как преданность ей была ненадежной.
– Он не сделает ничего плохого, – сказала она.
Спарафучиле встал рядом с гробом, в котором лежало неподвижное тело. Убийца наклонился над ним, посмотрел на холодное лицо с резкими, упрямыми линиями, выдающими решительный и целеустремленный нрав. Протянув дрожащую руку, ублюдок нежно дотронулся до руки Сагана, он никогда бы не осмелился сделать это, будь Саган жив.
– Она права! – прошипел он. – Коварная женщина права. Кожа теплая. Ты жив. Ты одурачил их, да? Саган-лорд! Ты одурачил их всех, включая Спарафучиле. Это очень умно. Я смеюсь, Саган-лорд!
Убийца выдавил улыбку, больше похожую на гримасу. Подойдя ближе, он робко дернул Сагана за мантию.
– Ты сейчас пробудишься, Саган-лорд. Спарафучиле здесь. Спарафучиле обо всем тебе доложит, да? Как всегда! – Голос его надломился. Он хрипло закричал: – Саган-лорд!
– Господь смилостивится, – прошептал брат Фидель.
Мейгри начала понимать. Это была не просто преданность, но странная, по-своему истинная любовь.
– Агис, оставайся здесь и охраняй вход. Брат Фидель, идемте со мной.
Мейгри перешла мост. Убийца, услышав ее шаги, резко повернувшись, свирепо посмотрел на нее, стоя между ней и своим господином. Его рука скользнула под складки лохмотьев.
– Я могу помочь ему, Спарафучиле, – сказала Мейгри, продолжая приближаться, пристально глядя ему в глаза. – А вы ступайте охранять другой вход. – Она показала на юг. Агис стоял в западном проходе. Ублюдок осторожно посмотрел на нее, обернувшись, кинул взгляд на неподвижного Сагана.
– Я могу помочь ему, – повторила она. – Только я. Вы знаете это, Спарафучиле. У нас Королевская кровь.
Убийца медленно отошел в сторону.
– Коварная женщина, – зарычал он; его черные глаза горели ревностью, как огонь на поверхности маслянистой воды. – Ты вернешь милорда. Я посторожу дверь. Я хорошо буду сторожить. Но. – Он поднял скрюченный палец, с длинным грязным ногтем, похожим на острие кинжала. – Я буду следить одним глазом за тобой!
Завернувшись в лохмотья, он пересек мост и встал рядом с открытой дверью. Мейгри поняла, что он не шутит. Один раскосый глаз был направлен на дверь, другой – точно на нее.
Она повернулась. Она не должна беспокоиться об убийце, о зомби, о коразианцах. Она должна сконцентрироваться на поиске Сагана; она понимала, что это самая сложная задача, когда-либо ей попадавшаяся. Может быть, невыполнимая.
Его лицо стало суровым. Наклонясь над ним, она взяла его руки в свои. Кожа была теплой, она чувствовала, как слабо пульсирует кровь. Она поднесла его руку к своей щеке, изуродованной шрамом от хлыста, ее кожа была влажной от слез. Закрыв глаза, крепко держа его за руку, она попыталась войти с ним в контакт.
Это была полная и абсолютная темнота, холодная и пустая, которая была всегда и вечно, огромная и нескончаемая, как вакуум между галактиками. Но он имел неизбежный конец. Мейгри могла вновь и вновь пересекать ту темноту, не увидев света одинокой звезды. Смерть, забвение, ее собственная смерть. Нет Бога, нет Создателя, нет жизни после смерти, нет сострадания, жалости, сочувствия, нет утешения. Ничего. Все было наполнено ни с чем не сравнимым страхом. Ее первым импульсом было убежать, спастись.
– Нет. Я не верю этому. Это ложь.
Из темноты появился свет. Вздохнув с облегчением, Мейгри заторопилась вперед и оказалась на борту «Феникса». И там был Саган, стоящий на мосту.
Она изумилась, увидев его, удивилась, что так легко его нашла, почти не затратив сил. Она подошла ближе. Он повернулся к ней. Она остановилась, ужаснувшись. Он жутко изменился. Его черты не были больше благородными и гордыми, их исказили все мыслимые и немыслимые пороки. Его красная мантия стала отвратительного цвета, как будто была испачкана в крови. Золотые доспехи изорвались в клочья.