Дайен бессчетное количество раз сказал Икс-Джею, что Таск спасен, пока он наконец ему поверил. А потом на протяжении всего путешествия ворчал, что пол в крови.
– Вот машина Мейгри, – сказал Дайен, показывая на экран. Неяркие лучи солнца начинали опускаться на темную поверхность планеты, освещая белый космический корабль, стоявший на посадочной площадке. – Но мои приборы не показывают никого в окрестности. Подождите. Вот. Что-то живое – там вдали, с другой стороны от деревьев. Я посажу туда корабль.
Джон Дикстер ничего не сказал. Он молчал с тех пор, как они покинули «Феникс».
Дайен приземлился, выключил пульт управления и приготовился покинуть рубку.
– Это Звездный камень? Драгоценность Мейгри? – внезапно спросил Дикстер. Он пристально смотрел на бомбу.
– Да, – ответил Дайен испуганно.
– Я думаю, вы должны взять ее с собой.
– Но я тем самым обезврежу бомбу.
– Вы же не собирались взрывать ее, сынок?
– Нет. – Дайен задумался на мгновение. – Не собирался. Никогда.
– Да и спокойнее не оставлять этот Звездный камень здесь...
Осторожно Дайен вытащил Звездный камень, остановился на секунду, посмотрел на него, как будто ждал от него знака. Камень лежал у него в руке, темный, ужасный. Дайен сжал руку и полез из люка.
Они увидели Дерека Сагана на вершине одной из трех пирамид, на которой лежали три тела. Его руки были сжаты, накидка с капюшоном развевалась по ветру. Его золотые доспехи сияли, отражая лучи огненного солнца, восходящего над вершинами деревьев.
Дайен сильнее сжал звездный камень в руке, и острые концы впились ему в ладонь, оставив восемь отметин, которые он обнаружил на следующий день. Он никого больше не увидел, но на центральной пирамиде в солнечном свете сияли доспехи.
В левой руке у Дайена был Звездный камень, в правой – меч. Время от времени меч должен был «заряжаться», чтобы к нему вернулась его чудодейственная сила. И сейчас он «ожил», его бело-голубое лезвие засияло. И пламя, и развевающееся красное одеяние, и золото доспехов, и нестерпимая боль в горле и в сердце – все вместе живо напоминало ему ту ночь, когда умер Платус. Этот меч был тогда в его руке. Дайен с криком кинулся вперед.
Дерек Саган не пошевелился.
Сильные руки обвились вокруг Дайена. Голос, низкий, искаженный страданием, но по-прежнему повелительный, каким он всегда был у генерала, привыкшего отдавать команды, этот голос заглушил шум в ушах Дайена, у которого кровь бросилась в голову, когда он рванулся к Сагану.
– Дайен, стойте! – закричал Дикстер. – Что вы делаете!
– Мейгри мертва! Вы видите? – закричал Дайен. – Посмотрите на него! На его руках ее кровь! Абдиэль предупреждал...
– Дайен! Хрустальный серп! Это был Зуб змеи! Рана на ее руке...
Тень спала с сердца Дайена, и завеса с разума. Забрезжил свет; он все понял. Пламя меча угасло. Его рука стала слабой и безжизненной. Он положил меч в ножны, потом бросил.
– О, Боже! – в муке прошептал он. – Она знала. Они оба знали и скрывали от меня. Они... Они меня отослали прочь. Если бы я остался... Я бы мог ей помочь...
– А Таск умер бы. – Джон Дикстер обнял юношу. – Я не уверен, что вы что-то могли бы для нее сделать, сынок.
Генерал посмотрел на Сагана, на его обветренных щеках блеснули слезы.
– Свершилось то, что ей... и ему... было предначертано.
Три пирамиды из лежащих друг на друге камней стояли в ряд. Центральная возвышалась над остальными двумя. На ней лежало тело леди Мейгри Морианны, Королевского Стража. Она была облачена в серебряные доспехи, с которых смыли кровь. Руки сложены на груди. Пустые ножны не на талии, а в ногах, что означало ее победу над врагом. Прекрасные светлые волосы распущены по плечам.
Дайен наклонился, чтобы застегнуть драгоценное украшение на ее шее, задел рукой ее волосы. Они казались живыми; он коснулся ее щеки, посмотрел в лицо – оно было белым, холодным и прекрасным. Он узнал ее и не узнал. Он понял, что она потому показалась ему чужой, что исчез шрам. Шрам поглотила смертельная бледность, он слился с мраморным цветом лица.
Дайен закрепил Звездный камень на ее груди. Отводя руку, он замер, надеясь увидеть, что его чернота исчезнет, он побледнеет, как побледнел шрам. Он ждал, что в нем заиграют лучи яркого солнца.
Солнце коснулось его, и камень изменился. Но он не загорелся в светящемся пламени, не засиял, как раньше. То был свет далеких звезд, чье тепло ослаблялось временем и пространством. Камень, так же как и доспехи Мейгри, сиял холодным, бледным светом.
Справа от Мейгри лежал Агис, центурион, капитан Почетной гвардии. Слева – Спарафучиле, ублюдок убийца. Такие непохожие попутчики в ее долгом путешествии. И все же, подумалось Дайену, они были надежными товарищами.
Джон Дикстер посмотрел на спокойное лицо миледи. Он потянулся рукой к прекрасным светлым волосам и погладил их.
– Больше мы не скажем друг другу «До свидания», – тихо сказал он ей. – Никогда.
Солнце продолжало подыматься.
Дайен повернулся к Сагану.
– Милорд, коразианцы вот-вот начнут атаку. Протонные бомбы сброшены в туннель. Прежде чем уйти, мы собираемся уничтожить сторожевой пост врага.
Дерек Саган ничего не сказал и не двинулся.
Его лицо было бесстрастно – ни тоски, ни гнева, ни грусти, ни сожаления. Ничего.
– Надо идти, милорд, – мягко напомнил Дайен.
Саган не ответил.
Дайен беспомощно взглянул на Дикстера, который только покачал головой.
Внезапно Командующий обернулся и посмотрел в глаза Дайену. Поднеся руку к шее, он, казалось, собирается снять собственное украшение в форме звезды.
– Не надо, – сказал Дайен, не сразу поняв его намерение. – Мне это украшение не нужно. Я не стану заряжать бомбу... никогда. Я оставлю ее у себя, но лишь для того, чтобы знать, что она не попадет к другому. Я буду... – он замолчал и поправился: – Я надеюсь править, не прибегая к страху и насилию.
Запачканная кровью рука Сагана повисла как плеть.
Джон Дикстер пожал его руку, шепча что-то, что только они двое слышали. Лицо Сагана было по-прежнему отрешенным. На миг его рука сжала руку Дикстера, затем он выпустил ее. Он еще сильнее замкнулся в себе. Камни пирамиды – и те казались более живыми, чем он.
– Ваше величество, – сказал Джон Дикстер, – нам пора уходить.
Дайен дотронулся до мертвых пальцев Мейгри.
– Господь с вами, миледи, – сказал он, потом посмотрел в темные, пустые глаза Сагана. – Милорд...
Повернувшись, король покинул мертвую и ушел навстречу рассвету.
«Феникс» был готов к старту. Группа разрушения вернулась на борт. «Ятаганы» улетели. Но надо было еще кое-что сделать.
Капитан Уильямс подошел к адмиралу.
– Отдать приказ взорвать протонные бомбы, сэр?
Экс в замешательстве взглянул на Дайена. Король только что прибыл на мостик. Он стоял, пристально глядя через экран на планету, она казалась неразличимой пылинкой с такого расстояния.
– Ваше величество, у нас нет сообщений от лорда Сагана. Может, он все еще...
– Вы видите какие-нибудь живые существа на планете, адмирал? – тихо спросил Дайен.
– Нет, Ваше величество, но...
– Ваши сканеры показывают, что корабль еще на планете?
– Нет, Ваше величество. Только что взлетел, но, если бы лорд Саган был на борту, он бы связался...
– Приступайте к взрыву.
– Но, Ваше величество!
– Приступайте, адмирал.
Ворча и краснея, адмирал подчинился.
Дайен повернулся к экрану. Генерал Дикстер отошел.
Вспышка света, белого, жаркого, слепящего, появилась на экране.
Планета превратилась в огненный шар, который вспыхнул на миг, словно звезда.
Потом – тьма.
Глава девятнадцатая
Боже, храни короля!
Мужчина и женщина шли по анфиладе комнат Блистательного дворца, в сопровождении привратника в бархатной ливрее, который после бесконечного, показавшегося им многокилометровым путешествия, перепоручил их камердинеру, тоже в бархатной ливрее; тот, бросив полный удивления и возмущения взгляд на защитного цвета куртку и солдатскую спецодежду мужчины, не хотел их пускать.