– Есть минутка, милейший? – вышел из оцепенения Желтухин.
– На месте стой – раз, два, – более конкретно выразился полковник, перекрывая стюарду дорогу. Тот поежился, когда над ним зависла туша, стал нетерпеливо переминаться с ноги на ногу.
– Господа, у вас проблемы? – заблеял он слабеньким голоском с лакейскими нотками.
– Ну, в общем-то, да, – допустил Желтухин, – если можно так выразиться. Не сомневаюсь, милейший, что, судя по вашему благородному лицу, ваши умственные способности несколько ограниченны, но, думаю, вы в состоянии ответить на пару простых вопросов.
– Простите, господа, я всего лишь здесь работаю, я ничего не знаю, у меня свой круг обязанностей… – пугливо забормотал стюард. – Мне некогда, вы можете поговорить с капитаном, он вам все расскажет… Петр Ильич на судне, он никуда не отлучался…
И стюард совершил великолепный маневр, просочившись под рукой нависшей над ним глыбы, что, учитывая переносимую им тяжесть, заслуживало аплодисментов. В следующий миг он уже семенил по коридору, наращивая скорость. Евгения Дмитриевна не стала его задерживать, отпрянула к стене, чтобы тот не задел ее своими коробками. Все пятеро недоуменно провожали его глазами. Стюард пропал за изгибом коридора – видимо, выбрался на палубу.
– Ну же, мужчины, вторая попытка, – насмешливо произнесла Евгения Дмитриевна. – Не хотелось бы вас критиковать, но вся проделанная вами работа пока равна нулю. А вдруг не все так страшно, как нам кажется?
– Это, похоже, не баба, – желчно пробормотал Желтухин, вглядываясь в женские очертания, – а снайперская винтовка с оптическим прицелом…
– Ах да, – спохватился полковник, бросаясь на призыв представительницы слабого пола. Но сделал лишь два семимильных шага и встал, навострив уши. За дверью, мимо которой он пролетел, что-то заерзало и упало. Он сделал сосредоточенное выражение лица, вернулся, распахнул дверь и бесстрашно вошел в каюту. Вслед за ним туда же втиснулся Желтухин. Остальные не решились, выглядывали из-за косяка.
Внутри была женщина, которая только что поднялась с постели, обнаружив, что кровать не ее. Встав, она зацепила резной венский стул, тот красиво ухнул, и с него отвалилась подушка, призванная доставлять комфорт мягким человеческим местам. Мужчины оторопели от удивления. Посмотреть тут было на что. На мордашке пепельной блондинки, возможно, ей было лет тридцать с небольшим, застыло выражение первородного ужаса. Она присела от страха, безудержно икала, глаза наполнялись слезами. Одета была в какую-то серенькую блузку, в небесно-голубые, еще не потрепанные джинсы. На кровати лежала приоткрытая сумочка из крокодиловой кожи. Женщина выглядела неважно: растрепанная, волосы дыбом, под глазами набухли мешки – хотя, возможно, без всех этих «излишеств» она оказалась бы привлекательной. Женщина смотрела на вторгшихся мужчин, как на какой-то Армагеддон по собственную душу.
– Вот так разлюли, – восхитился вернувшийся к жизни полковник. Про женщину в коридоре он, кажется, забыл. – А уже не так тоскливо, согласитесь, Желтухин? Смотрите, какая хорошенькая панда.
– Воистину, полковник, – ухмыльнулся майор. – К четырем прибавить два называется… Вернее, две. Нас уже шестеро.
Он шагнул вперед, чтобы, как истинный джентльмен, подать женщине руку, но та отшатнулась, забралась с ногами на кровать и обняла свою сумочку.
– Не подходите… – всхлипывала она. – Кто вы такие, что вам нужно?
– Не плачьте, дитя мое, – сказал полковник. – Глазки вытекут.
– Попробую догадаться, – ощерился Желтухин. – Вы отдыхали в Сочи, вечером что-то случилось, вероятно, вы встретили прекрасного незнакомца, который вам очень понравился. Потом был ужин с алкогольными напитками, вы расслабились – причем настолько, что очнулись только здесь. Вы не знаете, где вы, не помните, чем закончился памятный вечер, у вас пропали документы, сотовый, но почему-то сохранились деньги…