– Это вы судмедэксперт? – спросила женщина.
– Судья Арреги, позвольте представить вам доктора Инчауррагу, – официальным тоном произнес инспектор Эчеберрия.
– Спасибо, что приехали. Я не стала бы вас беспокоить, но инспектор настоял. – Айтор удивленно посмотрел на Эчеберрию, но тот в ответ лишь отвел взгляд, словно призывая его не обращать внимания. – Дайте мне, пожалуйста, ваш номер лицензии.
Айтор смущенно протянул свою карточку, которую уже предъявлял полицейскому из оцепления. Судья Арреги не высказала никаких возражений.
– Как видите, шторм усиливается, и скоро вся площадка будет залита водой, – сказала она, записывая номер в свою папку.
– Наденем все, что положено, судмед?
С этими словами инспектор вынул из кармана своего плаща бахилы и натянул их поверх обуви.
– Что? Ах да, конечно-конечно.
Айтор открыл свой рюкзак и достал комбинезон, тоже белого цвета. Он уже начал уставать оттого, что все вокруг указывали ему, как он должен поступать.
– Мне нужно только предварительное заключение, ничего больше, – сказала судья, провожая Айтора в центр освещенного участка. – Констатировать смерть, зарегистрировать повреждения на теле, взять образцы для исследования и сфотографировать место происшествия. Криминалисты помогут вам, если будет необходимость.
Он присел на корточки рядом с трупом, и один из техников принялся расстегивать мешок. Когда бегунок молнии дошел до самого конца и перед его глазами предстало мертвое тело, Айтор перестал слышать все вокруг – судью, инспектора, шум дождя, рев моря. Его зачаровало это желтоватое лицо, смотревшее с земли в бесконечность. Трупы всегда действовали на него завораживающе. У них было намного больше терпения, чем у живых, и странным образом они казались ему эстетичными, обладающими особой красотой.
Первым человеком, кого Айтор увидел мертвым, была его мать, и это не стало для него травмирующим воспоминанием. Она лежала, окутанная каким-то спокойствием. Холодная, но необыкновенно умиротворенная. Однако тот, кто находился теперь перед ним, выглядел совершенно иначе и вызывал совсем другие чувства. Это был мужчина лет сорока с небольшим, с высоким лбом, прямыми бровями, римским носом и квадратным подбородком. Его рост составлял примерно метр девяносто, и, судя по ширине плеч, он был в хорошей физической форме.
«Привлекательный тип», – подумал Айтор.
– Так, значит, свидетель заметила труп, плавающий в море, после того как обнаружила на себе кровь? – спросил Айтор, натягивая на руки перчатки.
– Именно так. Как нам рассказал полицейский, первым прибывший на место, вся кровь, вылившаяся из трупа, собралась вместе и держалась на поверхности воды, как бензиновая пленка, – пояснил инспектор Эчеберрия.
«Какой стресс – быть облитым чужой кровью», – подумал Айтор. Его воображение тотчас нарисовало картину с плавающим в море пурпурным пятном.
Эта кровь, по-видимому, была уже полностью свернувшейся, раз она оставалась все время в виде скопления на поверхности воды, пока ее не выбросило через трубы Гребня Ветра в отверстия на моле. Коагуляция крови начинается через двадцать минут после смерти. С этим связано и появление трупных пятен, livor mortis. Но почему же кровь не растеклась в воде, а осталась как единое целое на ее поверхности? Это было очень странно.
«Сосредоточься, Айтор»,– сказал он себе. Слон, как говорил aita. Кусочек за кусочком. Сначала – труп, а потом – неразгаданные тайны. Или, как говорится по-баскски, gero gerokoak – закавычить.
– Видишь этот след от удара на черепе? – сменив тему, указал инспектор Эчеберрия, присев на корточки рядом с Айтором.
Судья Арреги держалась на благоразумном расстоянии, наблюдая за происходящим, но не вмешиваясь.
Айтор проигнорировал голову трупа и сосредоточился на изучении конечностей. Кожа на пальцах не была сморщена, что также вызывало вопросы. Он безуспешно искал хоть что-нибудь под безупречно чистыми ногтями. Странно, очень странно. Черт побери, все было не так, как надо. В его обязанности входило собрать образцы для исследования, но их не было. Айтор почувствовал, что у него вот-вот включится «режим паники». Все шло не так, как он ожидал. Он сделал глубокий вдох и стал медленно выпускать ртом воздух, почти со свистом.