– Однако, по словам девушки-свидетеля, там было огромное количество крови.
– Не так уж и много на самом деле. Просто кровь выглядит устрашающе – тем более если тебя окатило ей прямо из моря на Гребне Ветра. Непонятно только: как эта кровь сохранилась в виде единого скопления, не расплывшись в воде?
– Ну, ты же сам говорил, – заметил Отаменди, не видя ничего странного, – море было очень спокойное.
– Этого недостаточно, – не согласился Айтор. – Должно быть, коагуляционнный индекс крови существенно превышал норму.
– И что это означает?
– Не знаю.
«Браво, Айтор,– сказал он самому себе.– Вот это проницательность».
– Возвращаясь к вопросу о травмах… – Отаменди, как казалось, не слишком хотел углубляться в биохимические подробности смерти. – Вовсе не обязательно, что это был удар, – возможно, человек был нокаутирован просто страхом. Он мог упасть в море, запаниковать и потерять сознание.
Айтор хмыкнул, выражая свое сомнение. Все это могло оказаться правдой, но ему хотелось, чтобы это было не так. Эгоистичная часть его существа желала, чтобы правота всегда оставалась за ним самим: это означало бы, что нечто, называемое интуицией, не подводило его. Что-то говорило ему, что случившееся на Гребне Ветра не было несчастным случаем, но Айтор боялся ошибиться в этом.
– Может быть, он не умел плавать, – предположил полицейский, борясь с рычагом переключения передач.
– Кто не умел плавать? Он? Вы видели спину этого парня? Да он явно был завсегдатаем бассейна.
– Бывает, что и опытные пловцы тонут – скажем, в состоянии паники.
– От того места до лестницы было меньше пяти метров.
– Что ж, но ты все время исходишь из того, что этот человек был в сознании, когда упал в воду, – заметил Отаменди.
– Да, погибший изо всех сил пытался дышать, – уверенно произнес Айтор.
– Ладно, так у тебя есть доказательства того, что он был в сознании, или нет? Только не морочь мне голову.
– И да и нет, вот что странно. В дыхательных путях имелись разрывы, однако ни в руках, ни в ногах не было трупных спазмов. Под ногтями не было никаких следов мха или грязи со скал. Ничего… Черт возьми, у него даже пальцы не были сморщены!
– Что? – спросил Отаменди.
– После некоторого пребывания в воде кожа на пальцах сморщивается. Считается, что благодаря этому облегчается захват предметов под водой – так же, как рельефный рисунок протектора улучшает сцепление с поверхностью дороги. Когда я увидел, что кожа на пальцах у трупа была гладкая, то не придал этому значения. Подумал, что, может быть, кожа высохла и разгладилась. Или, возможно, морщинистость исчезла в результате контакта с более теплой водой, когда труп был извлечен из моря. Но теперь я считаю, что дело было в нарушении работы симпатической нервной системы. Как я уже говорил, его двигательная система, судя по всему, тоже не работала, поскольку он не предпринял ни малейших попыток плыть, держаться на воде или за что-нибудь ухватиться. И напротив… – Айтор поднял указательный палец, чтобы подчеркнуть сказанное, – его дыхательная система продолжала бороться в безуспешных попытках доставить в легкие кислород – до такой степени, что были повреждены гортань, глотка и надгортанник. Это все вызывает вопросы.
– Все, мы приехали. А ты не рассматривал версию самоубийства?
Айтор развел руками.
– Это выглядит абсурдно. Он что – бросился в море и просто позволил себе утонуть?
– Ты, похоже, даже не представляешь, на что способен человек в отчаянии. – Отаменди заглушил двигатель, включил ручной тормоз и вышел из машины.
Айтор последовал за ним под безжалостными потоками ливня. Они оказались рядом с портовым спуском, перед входом в «Аквариум». Вокруг не было ни души. Прогулочные катера пережидали шторм, пришвартованные у причала. Рестораны и дома, тянувшиеся вдоль пристани, стояли безмолвные, с закрытыми ставнями. Они поспешили укрыться под козырьком у входа. Отаменди нажал кнопку домофона.
– А что вы скажете насчет этого? – Айтор вытащил из кармана пластиковый контейнер с косточкой.
– Ну, именно это привело нас сюда, не так ли?
Свет фонарика приблизился к ним с противоположной стороны стеклянной двери. За ней показался охранник, одетый в серую форму. С его пояса свисала внушительная связка ключей. Это был мужчина лет тридцати, уже начинающий лысеть, в очках с толстыми стеклами.
– Офицер Отаменди? Доктор Инчауррага?
– Да, это мы.
Полицейский сделал движение, чтобы войти, но охранник остановил его.
– Я могу увидеть ваши удостоверения?
– Удостоверения? – Отаменди принялся рыться в своих карманах, удивленный этим требованием.