Однако ее на этот раз подобное чудо совсем не порадовало. Девушка была насквозь мокрая. Отряхивая руки, она осмотрела свою одежду. Что-то было не так. Дневной свет угасал все сильнее, но ей удалось разглядеть, что руки и форму покрывало что-то непонятное, странного цвета. Когда она осознала, что именно это было, ее охватила паника. Она чувствовала не тревогу или отчаяние: это был настоящий страх, ощущение реальной и удушающей опасности.
Она была вся в крови.
Глава II
Пятница, 23 августа 2019 года
Площадь Бильбао, Сан-Себастьян
22:20
Айтор Инчауррага, ординатор Института судебной медицины, где он проходил стажировку пока лишь около полугода, вошел в свою квартиру, не включив свет. Ему потребовалось сделать всего один шаг, чтобы обрушить на диван все свои метр восемьдесят пять роста и семьдесят пять килограммов веса. За эти несколько секунд он успел скинуть рюкзак, снять кроссовки нога об ногу и бросить ключи в тарелочку на полке, при этом промахнувшись. Айтор лежал, уткнувшись лицом в сиденье дивана, с трудом дыша и чувствуя себя пилотом «Формулы-1», чей болид, охваченный огнем и дымом, летел, разваливаясь на куски, и было уже не важно, вписывался ли он в повороты или выезжал за пределы трассы. Лишь мысль о том, что это был вечер пятницы, немного ободряла его.
В животе заурчало, и Айтор решил подняться, прежде чем его одолеет сон. Он чувствовал, что от него пахло потом. Все, что ему сейчас было нужно, – это душ, сэндвич и пиво. Знаменитый в Сан-Себастьяне сэндвич – с тунцом, перцем гиндилья и анчоусами. Единственное, что он мог позволить себе сегодня, – поболтать с официантом из ближайшего бара, и с этим оставалось только смириться. На следующий день, утром, ему опять предстояло отправиться в свою лабораторию судебно-медицинской экспертизы, чтобы продолжать работать над классификацией материала и оформлением бумаг.
Институт судебной медицины в Сан-Себастьяне представлял собой учреждение с чрезвычайно жесткой иерархией. Все самые интересные случаи, которые могли: a) способствовать продвижению в области судебно-медицинской экспертизы; b) дать материал для статьи в специализированном журнале или c) принести определенный авторитет и известность, – забирали себе опытные судмедэксперты. Подобное положение дел означало, что Айтору, как новичку, оставалось заниматься рутинной работой – составлять отчеты и проводить вскрытия в тех случаях, когда была почти полная уверенность в том, что смерть произошла по естественным причинам.
Многие, даже большинство, из поступавших к нему умерших были людьми весьма преклонного возраста. В прежние времена про таких говорили, что они умерли от старости, но теперь в каждом случае указывалась конкретная причина – заболевания сердца, инсульт, обструктивная болезнь легких… На самом деле с определенного возраста в организме начинали появляться поломки, и в конце концов сердце переставало издавать свое привычное «тук-тук-тук». Своего рода «запланированное устаревание» применительно к человеку.
За последние полгода Айтор провел семьдесят шесть подобных вскрытий. Его угнетало осознание того, что, как бы хорошо он ни выполнял свою работу, как бы ни горел желанием внести свой вклад в настоящее дело, ему оставалось ждать еще лет десять, прежде чем у него появится возможность заниматься чем-то значительным.
Нет, надо отогнать от себя эти мысли. Черт побери, ведь он же не был таким! С каких пор ему стало важно написание статей в журналы, когда его начали волновать вопросы престижа? Айтор знал ответ: с того момента, как ему все это оказалось недоступно. Тем более что причиной этого были закоснелые порядки института и абсурдная иерархическая система.
Заслуженные сотрудники обладали еще одной привилегией – возможностью выбирать период своего отпуска. Так что в эти августовские дни Айтор остался в институте практически в одиночестве. Он и еще пара ассистентов должны были обеспечивать минимальное функционирование учреждения.
«В эти недели обычно не бывает большой загруженности, так что можешь заниматься пока отложенными делами и наслаждаться спокойствием».
«Наслаждаться…» – именно так ему было сказано.
Откинувшись на диване, Айтор в полумраке принялся рассматривать стоявшие на полочках фотографии. Он прищурил глаза, чтобы видеть лучше. Их было немного, но снимки выбирали самым тщательным образом. Как и все, что делала его тетя Мария Хесус. С ближайшей к телевизору фотографии, находившейся на уровне глаз сидящего человека, улыбались его родители и он сам, десятилетний. На другой, стоявшей выше, над телевизором, Айтор был запечатлен вместе со своей тетей: они торжественно позировали в день его выпуска из университета. А на последней – спрятанной на верхней полке шкафа – его тетя и ее лучшая-подруга-Бегонья приветственно махали рукой в камеру перед индуистским храмом.