наших предков, уважение к сильным мира сего! Я бы хотел быть богатым, очень богатым, но только для того, чтобы сразиться с ними. В их гостиных я задыхаюсь и выхожу оттуда раздраженным. Мой народ – это простые люди, которые смеются и поют, когда им хочется, которые искренни в своих чувствах. В светских гостиных с их фальшивыми чувствами, ложью и лестью я задыхаюсь. Сегодня вечером от представителя страны, где миллионы рабов-индейцев, мне пришлось слушать восхваления Кортеса и Писарро, которые…оставили нам в наследство расу, кровь и религию… Разве этому учит религия наших отцов, религия Христа? Я слышал, как другие призывают меня забыть то, что нельзя забыть, потому что за это пролили кровь мои братья, павшие в горах Страны Басков. Я не верю в эти лживые слова. Я стремлюсь к тому, в чем нет лжи. На висках моих уже появляется первая седина: молодость уходит. Но я буду продолжать бороться, пусть никто не верит мне и не идет по моим стопам. За мной пойдут мои воспоминания и мои стремления. Стремления, сам не знаю к чему. Иногда я бодрствую, и меня обступают сны: они приходят еще до того, как другой, настоящий сон заставит меня забыть все, даже собственное одиночество. В этих снах наяву мне видится, будто я сражаюсь с ветряными мельницами, творя справедливость, которая живет в моем сердце и которую я отождествляю с Господом. Этот Господь живет не в позолоченных церквях, где кардиналы курят фимиам сильным мира сего, – моего Господа я встречаю, когда брожу один по горам и заглядываю в маленькие церкви, куда не ходит никто. Я – баск. Одни смеются надо мной, другие меня ненавидят. И это все, что остается у меня, когда накатывает безнадежность и я один брожу по улицам. Я – баск, и где-то там, далеко, есть местечко, откуда я родом. Я – ничто, просто горстка страстей и неуемных желаний. Но я – часть этого народа, часть людей, которых я вижу в своих снах наяву, когда в национальных одеждах они спускаются с гор или гуляют на ярмарках, бродят вечером по зеленому, играют в мяч, выходят в море на лов рыбы; я вижу, как они поют и как они молятся, – веками. Я один, наедине со своими тревогами и заботами. Но я буду идти вперед, хотя никто меня тут не понимает. И однажды я успокоюсь навеки под огромным тополем, который выбрал на вершине холма, откуда видны мои родные места, и буду лежать там наедине с моим дождем и с моей землей. Они меня поймут, наконец». Простите, сеньорита, но я никогда не могу читать это без слез. Я не знаю, плохо или хорошо это написано, но слова Галиндеса проникают в душу каждого баска, живущего в изгнании. Я думаю, они порождены тем настроением, которое охватило Галиндеса и всех нас, когда мы увидели, что Франко получил благословение Ватикана, Вашингтона и ООН. Это было, словно спустя всего десять лет после Второй мировой войны реабилитировали Гитлера и Муссолини. Вступление Испании в ООН никак не повлияло на судьбу Галиндеса: его бросили на произвол судьбы и палачей, а испанская дипломатия умыла руки. Ведь, в конце концов, Галиндес принадлежал к лагерю проигравших войну. Я не знаю, предпринимала ли испанская дипломатия какие-нибудь шаги. Я не знаю, сделал ли она что-нибудь плохое, но хорошего, о котором, по крайней мере, было известно, – ничего». «Сеньору Дону Франсиско Фернандесу Ордоньесу, Министру иностранных дел, Мадрид. Глубокоуважаемый сеньор министр! Я – американская исследовательница и работаю в Испании над своей докторской диссертацией, которая посвящена баскскому эмигранту, профессору Хесусу Галиндесу, похищенному в Нью-Йорке 12 марта 1956 года сподручными Трухильо и бесследно исчезнувшему. Мне известно, что в возглавляемом Вами Министерстве имеется досье, связанное с этими событиями. С учетом того, что с означенных событий прошло более тридцати лет и они стали фактом истории, мне бы хотелось ознакомиться с документами этого досье, что может иметь большое значение для моей работы. Я сознаю, что обращение непосредственно к Вам, сеньор министр, является большой смелостью с моей стороны, но очень прошу Вас разрешить мне ознакомиться с материалами архива Министерства. С уважением…» – «Все, Мюриэл, готово. Кто будет возражать против ознакомления с материалами эпохи фараона Аменемхета Второго? Я уже поговорил с парой людей в Министерстве, дело в шляпе». – «Госпоже Мюриэл Колберт. Уважаемая госпожа Колберт! Я получил Ваше письмо, в котором Вы пишете о теме своего научного исследования. Она представляется мне очень интересной. Хочу сообщить Вам, что с моей стороны нет никаких возражений против Вашей работы в архиве Министерства, однако у меня нет сведений о существовании досье, связанного с делом Галиндеса прискорбным фактами, о которых Вы пишете. Для облегчения Вашей работы я рекомендую Вам связаться с заведующей Генеральным архивом и Библиотекой Министерства Доньей Марией Хосе Лосано Ринкон. Надеюсь, она поможет найти интересующие Вас материалы о Галиндесе. С уважением. Франсиско Фернандес Ордоньес».