ам доклад Эрнста, перепечатанный на машинке, – его прислал Санчес Белья. В нем строятся самые различные предположения по поводу местонахождения Галиндеса – нет только предположения о том, что он мертв; тут и фотография самого Эрнста: как две капли воды похож на Трумэна и выглядит как высокооплачиваемый адвокат, который готов брать деньги от кого угодно. Иногда среди бумаг попадаются и выцветшие газетные фотографии самого Галиндеса; вот газетная вырезка от 6 июня 1956 года, – на ней Галиндес снят в Доминиканской Республике, на нем галстук-бабочка, а под фотографией подпись: «В его отсутствие Галиндесу была присуждена степень доктора философии Колумбийского университета». В этот день университет закончили 6178 студентов, но Галиндеса не было на торжественной церемонии. Колумбийский университет основан в 1793 году. На этой фотографии у Галиндеса лицо уверенного в себе человека, словно он уже тогда знал, что получит докторскую степень, и заранее сфотографировался для такого ответственного момента. Конфиденциальное послание правительства Доминиканской Республики правительству Испании с просьбой поддержать его при рассмотрении дела в ООН, куда намерен обратиться посол Уругвая. В этом послании доминиканцы напоминают, с какой враждебностью еще недавно международное сообщество относилось к франкистскому режиму, – теперь с такой же враждебностью сталкивается Доминиканская Республика. Солидарность тиранов… А вот снова Санчес Белья. Да кто он такой, этот тип? Вот он выражает сожаление в связи с тем, что правительство Соединенных Штатов проводит политику левого толка при расследовании дела Галиндеса, которое уже превратилось в дело Мёрфи и в дело де ла Маса, и что оно предвзято подходит к политике Трухильо, направленной на уничтожение тех, кто уничтожает других, – и вот один злодей уничтожает другого, а потом эта длинная рука добирается до Эспайлата, эмигрировавшего в Канаду: в 1967 году, уже после смерти своего хозяина, он кончает жизнь самоубийством. «Сколько шума из-за исчезновения какого-то профессора», – писал Санчес Белья. Еще более жестким в своих оценках был Спотторно, посол Испании на Гаити: он вообще ставит слово «профессор» в кавычки и называет Галиндеса не иначе как «этот субчик», а ведь пропавший бесследно человек был его соотечественником. Он добавляет, что Галиндес был «ничего не значащей марионеткой, которую использовали оба лагеря, – Агирре с сепаратистами, с одной стороны, и противники Трухильо – с другой». Человек, занимающийся научными исследованиями, не имеет права на эмоции, поэтому нельзя возмущаться и захлопывать папку, как это сделала ты, и нельзя открывать ее потом с чувством профессионального стыда. Вот чилийский писатель-антикоммунист, который считает себя чилийцем, писателем и антикоммунистом, утверждает, что «Эру Трухильо» на самом деле написали Пабло Неруда, коммунист Хуан Хосе Аревало, в прошлом президент Гватемалы, и Витторио Кодовила, итальянский агент Коминтерна. Галиндес же будто бы написал всего двадцать страниц, – не девятнадцать, не двадцать одну, а именно двадцать. Вот сообщение о том, что Эспайлат, только что назначенный консулом Доминиканской Республики в Нью-Йорке, показывает топку судна «Фундасьон», чтобы желающие могли убедиться, что там нет останков Галиндеса, которого, как утверждают, бросили туда живого. Безымянный истопник вошел в историю, раздвинув губы в улыбке, почти в точности повторяющей очертания раскрытой корабельной топки. Еще большую сумятицу вносят те, кто утверждает, будто Галиндеса видели на Кубе, в Будапеште, в Испании, в одной из стран Латинской Америки. Но после двух лет полного затишья неожиданно возникает дело Мёрфи, и снова – пухлые папки, донесения послов, голоса когда бесстрастные, когда возбужденные не то алкоголем, не то чем-то еще. Тем временем какой-то священник из Манагуа по имени Антонио Бонет в 1957 году публикует работу, в которой оспариваются основные положения «Эры Трухильо»; он даже намеревается съездить в Испанию, чтобы выяснить, как проходили детские и юношеские годы этого грешника Галиндеса, который грешил против христианства и Благодетеля Родины. Кто прислал книгу Бонета в Генеральное Управление внешней политики? Двое – Санчес Белья и Арейлса, сопроводив ее посланием, каждый в своем стиле. И вот опять Росс, все тот же Росс, который вроде бы и помогает, но ничего реального не делает: теперь он повторяет чьи-то слова, что Галиндес не состоялся как политическая фигура. Росс также доводит до сведения общественности предложение мафии: за пятьдесят тысяч долларов она готова раскрыть всю правду об исчезновении Галиндеса. В этих папках нет ничего нового для тебя: за четыре года, что ты занимаешься своей темой, ты впитала в себя всю эту информацию. Поэтому тебя интересует только одно: как она подается в этих бумагах, хранящихся в пыльных архивах Министерства иностранных дел. Мелькающие в них имена послов скоро становятся привычными для тебя, и ты следишь только, как они сменяют друг друга в различных странах Латинской Америки: Сааведра, например, из Уругвая перебирается в Каракас. Но вот глаза твои режет что-то новое. Режет… Разве Эспайлата не прозвали Лезвие или Жиллетт? Сааведра пишет в своем донесении, что двое доминиканских офицеров, братья Висьосо, бежавшие из страны, сообщили точные сведения о смерти Галиндеса: его задушили, да, сеньор Санчес Белья, задушили на территории военного лагеря 18 декабря после жестоких пыток. Похоронили Галиндеса на пустынном берегу, неподалеку от стрельбища. Тебе это было известно, но теперь, когда ты видишь это лаконичное сообщение, ты мысленно переносишься назад, в прошлое, и словно превращаешься в Галиндеса: у тебя начинает болеть шея, все тело, зарытое на песчаном берегу, хотя тебе прекрасно известно, что Галиндес не был похоронен, – он остался без погребения, и акулы, самые верные сподручные Трухильо, просто растерзали его. Но Санчес Белья, наконец, кажется понял, что происходит вокруг него, в какой стране он служит послом. Трухильо уже убрал со своей дороги Галиндеса, американского пилота Мёрфи, который перевозил Галиндеса из Нью-Йорка, доминиканского пилота де ла Маса, который был правой рукой Эспайлата при похищении Галиндеса. Тестя де ла Маса звали Руа, он был испанцем и поэтому в поисках защиты обратился за помощью к испанскому послу, Санчесу Белья. Руа знает, что его зять не покончил с собой в доминиканской тюрьме: у него есть собственноручное письмо де ла Маса, которое действительно написано им и опровергает сфабрикованную записку, в которой де ла Маса объясняет причины своего самоубийства.